#3 (537), 18 апреля 2006 года.
Содержание номера...
Рубрика: настроение
Весенние обострения
То, что Александр Пушкин – величайший русский поэт, является несомненным фактом. И у него много гениальных стихов. Конечно, о вкусах не спорят, выбирать, что у Пушкина лучше, что хуже, почти бессмысленно. Но я больше всего люблю два его творения – «Подъезжая под Ижоры» и «Пора, мой друг, пора!». Пожалуй, второе я даже предпочитаю первому.
НА СВЕТЕ СЧАСТЬЯ НЕТ?
Тем, кто в школе учился совсем плохо, напомню этот шедевр:
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частицу бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь – как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля,
Давно завидная мечтается мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег.
Могут сказать, что грустное какое-то стихотворение. Мол, собираешься жить, строишь планы, а тут – щелк! – и все насмарку. А что, разве не так? Как известно, все там будем. И вообще, один умный француз верно додумался, сообщив, что «жизнь – это неизлечимая болезнь, причина которой – половой контакт». Так что особенно расстраиваться не следует.
Но Пушкин-то еще настаивает на том, что на свете счастья нет. С этим, наверно, можно спорить, но лично я склонен согласиться с солнцем нашей поэзии. Случаются мимолетные моменты счастья, однако постоянно быть счастливым невозможно и даже как—то глупо. И куда важнее, что на свете есть покой и воля. А если есть покой и воля, то возможен и побег в эту самую дальнюю обитель, где можно честно трудиться и предаваться негам – заметим, чистым.
А что он себя назвал усталым рабом? Прав Пушкин. Мы все рабы, уставшие от цепей собственных предрассудков и нежелания избавиться от них.
Но что такое покой? Что такое воля?
Покой – это мирное состояние ума и души, когда не беспокоишься, во всяком случае, по пустякам, а желательно, не беспокоишься вовсе. И спокойно делаешь то, что надо и приятно делать. А воля, это, конечно, приблизительный синоним свободы, но кроме того, это способность осмысленно и целенаправленно желать некой цели. И мне кажется, что жить покойно и вольно – это очень хорошо.
Исходя из этого постулата я и буду стараться в рубрике «Покой и воля» комментировать происходящее вокруг, полностью отдавая себе отчет в том, что я не Пушкин. Ведь через оптику покоя/беспокойства и воли/невольничества/безволия можно взглянуть абсолютно на все. На политические и культурные события. На гастрономию – разумеется, лучше вкушать яства и напитки в покое, а не беспокойно и против своей воли. Подумать в этих категориях очень полезно и в рассуждении как и чему учиться, где жить и работать, что читать и слушать. Конечно, покой и воля просто необходимы, когда отправляешься на отдых или в путешествие. Вам хочется, чтобы вас куда-то волокли, куда вам совершенно не хочется, и досаждали всякими раздражающими обстоятельствами? Мне – нет.
Да и то сказать – даже бездельничать надо вольно и покойно.
Я УБИЛ ТАДЖИЧКУ
Чтобы было яснее, что я имею в виду, обращусь к некоторым недавним событиям разного свойства.
Например, у нас пошла череда убийств и избиений по этническим и религиозным мотивам. Причем власти часто предпочитают эти мотивы не видеть, а убийства квалифицировать как простое хулиганство. И тут митрополит Смоленский Кирилл, по сути второе лицо в иерархии РПЦ, многие ему прочат в будущем патриаршество, прилюдно делает удивительное заявление. Мол, разумеется, убивать и калечить людей по той причине, что у них другой цвет кожи и разрез глаз, чем у большинства настоящих россиян, очень плохо. Но, оказывается, у этих преступлений есть объективная причина, и просто не способны некоторые слабые духом россияне ее игнорировать, вот и убивают инородцев.
А причина эта кроется в безбожном и бездуховном современном искусстве. После того, как художник Авдей Тер-Оганьян устроил перформанс «Юный безбожник» в московском Манеже, порубил топором картонную икону, убийства на национальной почве стали неизбежными. И, по мнению владыки Кирилла, очень жалко, что Тер-Оганьяна не удалось посадить за разжигание национальной и религиозной розни, он сбежал в Чехию, где получил статус политэмигранта, а потом перебрался в Берлин. И оттуда продолжает кощунничать. Но еще более невозможным противостоять националистической уголовщине стало после выставки «Осторожно, религия!» в Музее Сахарова, которую православная общественность просто не могла не разгромить, сил уже никаких не было, а ее организаторы, к сожалению, отделались всего лишь штрафами.
В общем, это звенья одной цепи.
Исходя из логики митрополита Кирилла, я тоже оказываюсь непосредственно виноват в убийствах, совершенных слабыми духом уродами. Ведь и после историй с Тер-Оганьяном, и с выставкой «Осторожно, религия!» я написал несколько статей, пытаясь объяснить, что к произошедшему надо относиться спокойно и разумно, не впадая в обостренные эмоции – уточняя, что с художественной точки зрения мне и перформанс «Юный безбожник», и выставка в Музее Сахарова совершенно не интересны. И таким образом, не солидаризуясь с митрополитом Кириллом и его окружением, я несомненно разжигал рознь в обществе.
Но я с рассуждениями митрополита Кирилла не согласен и считаю их безобразными. Я не могу его заподозрить в глупости, он наверняка умный человек, во всяком случае – хитрый, иначе не добрался бы до таких иерархических ступеней. И сдуру либо в простоте душевной столь ответственные логические цепочки выстраивать он не стал бы. А безобразны его рассуждения вот почему. Именно он разжигает рознь, запуская в головы «малых сих», умственно и душевно неустойчивых, вирус простенькой и гаденькой мысли: в убийстве таджикской девочки виновны, в общем-то, не те, кто его совершил, а всякая бездуховная сволочь. А что убили девочку – ничего не поделаешь, да и вообще отчасти простительно. Довели православный народ до ручки.
И здесь я позволю себе заметить, что митрополит Кирилл и подобные ему очень далеки от покоя и воли, они вносят в мир беспокойство с неким даже инфернальным отсветом, а воля их совсем не свободна от суетного желания замутить кашу и посмотреть, что из нее выйдет.
Не выйдет ничего хорошего ни для кого.
ВИНО, МУСОР И ПОДСНЕЖНИК
А еще хорошая история, смахивающая на весеннее психическое обострение, – про грузинское и молдавское вино.
Признаюсь, грузинское и молдавское вино я пью редко – по той причине, что немного в вине разбираюсь. И дело не в том, что грузинские и молдавские вина плохи по своей натуре. Напротив, они бывают очень хороши. Сошлюсь опять-таки на любимого мною Пушкина, тонкого ценителя вин. Он, посетив Грузию и попробовав местную продукцию, констатировал, что вина Грузии своеобразны, а некоторые из них не уступают лучшим бургундским и бордоским сортам. А вот молдавские, с которыми он хорошо познакомился во время пребывания в Кишиневе, ему не понравились вовсе. Переводя на современный русский, Александр Сергеевич сказал: «кисляк». Возможно, ему просто не повезло.
Но дело в том, что природа большинства грузинских вин такова, что они плохо поддаются перевозке, их желательно пить на месте. И лучшие их сорта производятся в небольших количествах. Соответственно, учитывая еще и стоимость транспортировки, всевозможные таможенные обложения и акцизы, бутылка достойного (но среднего!) грузинского вина никак не может стоить меньше 300 рублей, да и то нет гарантии, что его правильно везли и хранили.
А магазины наши полны чилийских, аргентинских, итальянских и австралийских вин по той же цене, а то и намного дешевле. По качеству они могут иногда уступать честному грузинскому, но с ними можно быть практически полностью уверенным, что они окажутся именно тем, чего ожидаешь.
Приблизительно так же обстоит с Молдавией. Там делают некоторое количество очень неплохого вина, хотя шедевры виноделия из этой страны мне не встречались. И стоить такое вино должно не три копейки. Но снова – нет полной гарантии, что не напорешься на какую-нибудь ерунду.
Ну и зачем мне рисковать?
Что же касается молдавского или грузинского вина ценой в 100, а то и 70 рублей за бутылку – каждый разумный человек должен соображать, что это вином не может быть никак. Нет, оно, наверно, сделано на основе некоего виноматериала, но именоваться вином не имеет права. И если кто—то его покупает и пьет, это его личное дело. Ведь не станет вменяемый человек, не достигший состояния полного алкоголизма, пить водку ценой в 60 рублей либо коньяк, пахнущий чем угодно, но никак не коньяком?
Так вот, не пейте такое вино. А если его не пить, то в соответствии с простыми причинно-следственными связями (в отличие от цепочек митрополита Кирилла, абсолютно убедительными) его и не будет. Всякие фальсификаторы и контрабандисты попросту не будут его делать и привозить к нам. Правда, наверняка придумают что-нибудь другое.
Но российские власти, вдруг обостренно озаботившись здоровьем популяции, не придумали ничего лучше, как попробовать вообще прекратить ввоз вина из Грузии и Молдавии.
Понятно, что дело не в вине, а в том, что власти опасаются: а ну как вместе с пестицидами к нам в бутылках заползет оранжевая атлантистская зараза? А молдаванам и грузинам такое решение российских властей, ясно, не нравится. И беспокойство достигает такого уровня, что заняться улаживанием винного конфликта в Грузии почему-то поручают министру обороны.
В ответ, я считаю, надо министру Иванову, помимо его прямых обязанностей, с которыми он и так блистательно справляется, поручить инспекцию винных складов и магазинов на предмет обнаружения там натовской инфекции.
В общем, суета сует и томление духа, чепуха и гиль.
А я обращаюсь к грузинским и молдавским виноделам: просто спокойно трудитесь, уважайте заветы предков, делайте хорошее вино, и оно будет для всех мирных и разумных россиян чистой негой.
И наконец, еще одно событие – хотя не уверен, можно ли его считать событием? Как бы то ни было, для меня оно таковым является. Выхожу гулять с собакой, топаю по раскисшей почве на пустыре. Она обильно покрыта обнажившимся из—под снега разносортным мусором. Да, загаживать свою среду обитания мы умеем, а дворники-таджики пока не успели прибрать все. Мой пес вынюхивает, где бы еще ему задрать ногу, а я внимательно смотрю вниз, чтобы не вляпаться в какую-нибудь гадость. И вдруг среди сора вижу чудо – на ветерке подрагивает нежнейший белый подснежник.
А небо над головой – голубое-голубое, какое только в апреле и бывает в наших краях. И так мне сразу стало покойно и вольно, и эфемерность бытия вдруг окрасилась вечностью. Так что мой вам совет: внимательно смотрите под ноги. Может статься, что увидите не только сор, но и, на манер Анны Ахматовой, такой вот чудесный цветок.
Автор: Никита Алексеев
Вернуться к содержанию номера
|