Текущий номер

Архивы номеров

LJ

Поиск по сайту

Редакция



бесплатный шуб-тур, шубтур в Грецию, купить шубу в Греции

  Полиграфическая помощь
  Автозапчасти

#3 (537), 18 апреля 2006 года. Содержание номера...

  Рубрика: путешествия, приключения

  Близится лето – время, когда легче всего определить, кем тот или иной человек является. Потому что для этого достаточно посмотреть, как этот самый человек проводит отпуск. Есть такие люди, которые свой единственный в году отпуск тратят на тяжелую физическую работу – они приезжают в археологические отряды, чтобы каждый день по восемь часов таскать большие камни и груженные землей носилки. Они не профессиональные археологи. Они археологи по образу жизни. Видимо, им в этом экспедиционном быту открываются некие бытийные смыслы. Наш обозреватель знает это по собственному опыту.

Археология - заграница времени

«Если вы не интересуетесь археологией,
это не значит, что археология
когда-нибудь не заинтересуется вами»
– написал на стене туалета моей квартиры
человек по прозвищу Археолог.

МЕЖДУ ЭТИКОЙ И ЭСТЕТИКОЙ. НАД УРОВНЕМ МОРЯ, В ОБЩЕМ

   Раимбек – человек гостеприимный, но немногословный. А чего болтать-то? Чтобы чувствовать человека, болтать не обязательно. Гостю Раимбека, пользующемуся его гостеприимством, не стоит думать, что немногословность хозяина – оттого, что вы что—то не то делаете. Если с вами не разговаривают, это не потому, что вас не чувствуют или что вам не рады. И наоборот. В своих мегаполисах мы привыкаем к тому, что нас постоянно спрашивают: как дела? А заодно к тому, что при этом, на самом-то деле, всем глубоко наплевать, как они, эти ваши дела. А тут все понятно «как». Живой – значит, прекрасные у тебя дела, и нечего болтать. Болтовня подлинным чувствам только мешает.
   Как—то мы зашли к Раимбеку и долго молча пили чай. И только когда где—то вдалеке раздался гул долгожданного вертолета, Раимбек нашел это событие достойным озвучивания. На секунду замер, а потом изрек с лаконизмом индейца: «Уже!»
   А вертолет вез основной отряд археологов, которых мы, десантировавшиеся сюда, на алтайское плато Укок, на месяц раньше, сильно заждались.
   Как, вы ничего не слышали про плато Укок? Про татуированных скифских всадников, неплохо сохранившихся в вечной мерзлоте курганов? Про их любимых зверей – волшебных грифонов, которыми они украшали все, что можно украсить? Про живых грифов, залетающих иногда на Укок из соседней Монголии? Про реку Ак-Алаха, цвета молока? Про закаты, проецирующие сны богов на снежные вершины? Ну, тогда вам можно позавидовать: на жестком диске вашего подсознания еще много свободного места.
   Вообще-то про плато Укок археологам было известно давно. Но систематические раскопки удалось начать только в 1990 году, когда новосибирские археологи раскопали первый курган и нашли там двойное погребение скифов – мужчину-воина и девушку в одежде воина. Тел не сохранилось, только скелеты. Но одежда, войлоки, колчан – все было в великолепном состоянии.
   Эта культура, получившая название Пазырыкской – по первому месту, где были найдены ее следы, – вообще отличается великолепной степенью сохранности органики, благодаря тому, что скифы – парни не слабые, рыли в сплошной мерзлоте могилы трехметровой глубины, насыпали над ними колоссальные курганы из камней и валунов. А так как делали они это высоко в горах, то грунтовая и дождевая вода, набирающаяся в погребальную камеру, за лето не успевала растаять, и все, что в ней замерзало – замерзало навсегда.
   Кроме мерзлоты, степень сохранности кургана зависит еще от массы факторов – кислотно-щелочного баланса почв, сезона погребения, от вторжений грабителей, которыми бывают не только так называемые «черные археологи», но чаще современники погребенного, разорявшие погребальные комплексы не из меркантильных, а из магических соображений.
   Чтобы найти курган, где все эти факторы оптимально совпадали бы, надо сильно постараться. Точнее – как ни старайся, не найдешь. Потому что такого рода удача есть следствие воли духов, пожелавших открыть миру то, что много лет было сокрыто. Так на свой манер толковал метафизику археологии известный в Сибири шаман – Баир Ричинов.
   Вопросы этики, уводящие в метафизику, нас постоянно беспокоят. Этично ли это – копать – по отношению к ушедшим в Великое Инобытие или тем уже все равно? Уравновешивают ли раскопки тот и этот миры или вызывают их дисгармонию? Оправдывает ли повод фундаментальной научной проблемы первопричину естественного любопытства? Чем на том свете оборачивается жажда познания света этого?
   Вещи существуют в пространстве. Мысли о них – во времени. Забытые вещи не существуют. Вместе с вещами исчезают и те, кто их создавал и ими владел. Потому-то археолог не просто ковыряет в земле ямы, но пробивает брешь во времени, извлекая из праха древние вещи – материализованные сгустки истории мировой культуры, и тем самым латает дыры мироздания. Археологи – это арбитры Хроноса и Топоса, восстанавливающие материализованные в вещах идеи мира.
   Таким вот образом получается, что метафизика археологии является единственной целью нашего маргинального в ней участия. В общем, копать или не копать? Вот в чем вопрос. Но не к нам и не к черепу очередного «бедного Йорика», желтеющего под лопатой.

КАК ПРИХОДИТ СЛАВА МИРА

   Когда наш начальник – Наталья Полосьмак, доктор наук, сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН, решила раскопать курган, который спустя несколько лет войдет в историю мировой культуры, академик Молодин, знаменитый археолог, сказал следующее: «Тебе что, нормальных курганов мало?» Научный скептицизм проявил. Только вот археология – сама «материализированная» из наук, целиком зависит от такого нематериального обстоятельства, как провидение. С точки зрения провидения, Наташе, привыкшей доверять интуиции, было виднее. Так этот неброский, ничем не примечательный курган с разметанной пограничным бульдозером насыпью был таки раскопан.
   Вскрыли погребальную камеру – лиственничный сруб. Внутри был чистый лед. Белый, совершенно не прозрачный. Так что ходить от счастья колесом было рановато. Все может быть внутри. Равно как этого всего может и не быть. Может, до того как он образовался, там поработали грабители и лед заполняет пустой сруб?
   Прошла одна неделя сидения в яме на леднике, потом вторая. А мы все топили лед, топили горячей водой, и казалось, не было этому ледовому монолиту конца. Дух научного скептицизма электролизовал атмосферу, и в ней можно было бы заряжать батарейки.
– О—о—о, все плохо! Мы ничего, кроме этого льда, не найдем! – стонала Лена Шумакова, лучший в мире археологический художник.
– А—а—а, что я напишу в отчете! – переживал начальник.
– У—у—у, мы все умрем! – взвизгнула Ира Октябрьская, великий этнолог народов Азии, обратив внимание на то, как я своим ножом, поколов в могиле лед, режу за обедом хлеб.
– Все системы конечны, – огрызался я, вытирая лезвие о свою энцефалитку, которую тоже, надо сказать, не переодел после работы, так как она у меня была одна.
   Иру унесло тошнить, а мы остались обедать, продолжая упражняться в околомогильном остроумии.

ЭПИЗОДЫ И ПЕРСОНАЖИ

   Мы не имели никаких средств связи. Да их нам и не хотелось. Это была мифологическая эпоха, когда спутниковые телефоны весили и стоили как спутники, да и мобильники в те времена, как известно, были «мобилами», «чисто конкретными», разумеется. Так что мы, как и все простые смертные, пребывали в реальности первобытных коммуникаций и сообщались с миром посредством нарочных, почтовых голубей и заезжих академиков. Но этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы слух о нашей находке распространился еще до того, как она окончательно оттаяла.
   На «большой земле» знали, что мы тут нашли, всячески сопереживая, пытались помочь. Передавали нам посылки с жизненно необходимыми, по их мнению, предметами. Мы вполне хорошо себя чувствовали, как вдруг вертолет привез целый ящик каких-то противогазов с душераздирающей запиской, общий смысл которой – «Держитесь!»
– На фига? – такова была общая реакция.
– Наверное, они имеют в виду оттаявшие древние бактерии?
– У—у—у, мы все умрем! – запричитала Ирина и куда-то убежала.
   Не успели мы вернуть противогазы с благодарностью, как из следом прилетевшего борта нам выгрузили холодильник, новый большой «Стинол».
– Ну а это зачем?
– Замораживать бактерии?
– Может, мумию хранить?
– Ребята, но там же полочки!
– Полочки можно сломать.
– Жалко!
– Все так, но во что холодильник включать?..
   В общем, и холодильник вернули. Взамен нам прислали живого доктора.
– О—ля—ля! – из вертолета выпорхнул лучезарный и модно одетый мэн. Представился урологом и сально пошутил.
– Еще один внутрисоциальный монстр, – неодобрительно отозвался Димка-Археолог об урологе. Он вообще урологов не одобряет.
   Впрочем, наш доктор быстро улетел обратно, сообразив, что нам он пока не нужен. На прощание возник на раскопе и объявил, что наша «пациентка», то есть мумия девушки, при жизни болела лепрой.
   Не знаю, кого как, а лично меня это известие дико развеселило. Ура! Ура! Мы едем в лепрозорий! По такому случаю я нарядился в ядовитый зеленый плащ, изготовил из консервной банки колокольчик, привязал его к ноге и отправился к Ирине.
– Ира! «Клиент» наш болел лепрой! Мы все умрем! Давай же целоваться!
   Потом возник еще один гламурный тип. Вылез из вертолета, из себя весь такой модный, в костюме «сафари», похожий на чмо из мужского журнала. «Хай», – всем говорит. Ну, и тебе, в натуре, «хай». Ты, вообще, по жизни кто?
   Гламурный тип оказался Матиасом, дендрохронологом из Цюриха. Пронюхал, что мы бревна древние откопали, ну и примчался, навострив пилу.
   Надо сказать, что уже через неделю от его швейцарского лоска остался блестеть только «Хассельблад», а с него с самого весь гламур слетел, как пыльца. А все потому, что Матиас оказался чуваком правильным, легко поддающимся ассимиляции.
   И вот стоим мы такие на берегу озера и переживаем несправедливое распределение вещества в природе. Столько воды, а разбавить ее уже нечем. С нами – неделю небритый, с мешками под глазами, Матиас. В фуфайке и кирзачах. Во взгляде – тоска. Столько неразбавленной спиртом воды...
– Матиас, – задумчиво вещает Шура Павлов, соевый король и бич компьютерных монстров. – Ю... А... Ю а лук лайк рашн... рашн алкоголик.
– Ша—а-арма-а—ан, бля, - столь же задумчиво отвечает Матиас.
   Все продолжают смотреть на воду...
   Вообще-то спирт в нашем околотке обычно имеется. Помню, свой ваучер тогда я сменял на пять литров спирта «Рояль». Эх, были же времена! Заря российской демократии.
– Эй, полог у палатки зашнури!
– Ну, разливай!
– Аригато годзаимас! – отреагировала японка Тэй Хатакэяма-сан, из Токийского музея литературы, на выданные ей полкружки слегка разведенного спирта – и принялась пить его как сакэ, маленькими глоточками, сжимая кружку обеими ручками.
   Хатакэяма-сан – это примерно 32 килограмма японской биомассы, вместе с очками и горными ботинками. Но капля спирта не разорвала «хомячка» на части. Уже и Антон Лучанский, известный музыкант и журналист, изгнал из палатки злых духов и выбросил следом керосинки, а Тэй все сидела, похожая на нэцке, улыбалась и твердила: «Аригато годзаимас».
– Узнаю дщерь самурая! – изрек великолепный в своем брутальном мачизме Археолог и похлопал девушку по спине.
   Точнее, он только хотел похлопать... Девушка уже упала на четвереньки и уползала из палатки в ночь, бормоча «хадзукасий», что можно перевести с японского как «стремно мне, стремно!»
   Наутро «хадзукасий» было и всем остальным. А японка, видимо, вспомнив, чья она таки дщерь, усилием воли выползла раньше всех на раскоп.

МОГИЛА ДЛЯ NATIONAL GEOGRAPHIC

   В один из дней из США, на запах сенсации, то есть запах оттаявшей органики, прилетела команда National Geographic Television. О том, что летит нечто незаурядное, можно было догадаться по поведению вертолета, который нарезал на разной высоте круги и выписывал пируэты. В проеме открытого дверного люка сидел пристегнутый на обвязке оператор в белых штанах и ботфортах и снимал.
– Поубивал бы, – пробормотал прапорщик Вовка с пограничной заставы, примчавшийся на беременной кобыле проверять паспорта иностранцев.
– Welcome, dear colleagues, – политкорректно перевели Вовку переводчики.
   С киношниками прилетели люди из журнальной версии National Geographic – фотограф с писателем. Всей толпой они поселились с нами на раскопе, стараясь ничего не пропустить. Еще до начала рабочего дня кто—то из продюсеров уже бродил в окрестностях кургана, а потом подтягивалась вся команда. Все ждали какого-то экшена, потому что, по киношным меркам, монотонному археологическому процессу всегда чего-то не хватает – драматизма, оптимизма, пессимизма, мистицизма, садомазоэротизма и прочих видов динамизма.
   Одно пасторальное утро им все это разом и явило. Начиналось оно как обычно – с вялого вычерпывания воды, в виде которой стекала и наполняла собой раскоп тающая мерзлота. И вот в тот момент, когда последняя капля была вычерпана, вдруг рухнула южная стена могилы. Те, кто представляет себе структуру скифского кургана, в этом месте должны замереть в ожидании драматической развязки, ведь это означает, что стена грозила накрыть колоду с нашей мумией. И накрыла бы, если бы в нашем отряде не было принято заранее готовиться к любым неприятностям. Колода с мумией была перекрыта обширными деревянными щитами, прогнувшимися от накрывшей их тонны галечного грунта.
   В том месте, где на краю ямы стоял продюсер NG, таяла его эфирная проекция, а сам он мчался со скоростью спринтера в направлении лагеря звать команду. Сейчас прибегут киношники, и весь мир увидит, что в нашем отряде осыпаются стенки.
– Хадзукасий! Уже бегут! Быстро выкидываем грунт! – заорал кто—то из коллег.
   На горизонте, в клубе пыли неслась съемочная группа в полном комплекте. Оператор Рич на бегу дожевывал бутерброд, одновременно настраивая в камере баланс белого. Звукооператор Ральф одной рукой надевал наушники, другой пристегивал свой микрофон в пушистом чехле к длинной палке, казалось, что третьей завязывал шнурки. Светорежиссеры и ассистенты разворачивали экраны-отражатели. Продюсеры помогали всем и всех подгоняли:
– Скорее же!
   Они приближались, и наши лопаты мелькали, как лопасти вентилятора. Если бы рядом прогуливался независимый эксперт из какого-нибудь комитета по аномалиям, то открыл бы, что телепортация кубометра грунта на расстояние полутора десятков метров возможна. Нам очень жаль, но киношники National Geographic, спешившие снять сцену терзания человека и кубометра, оказались первыми свидетелями феномена телепортации. Когда они зависли над раскопом, то сняли мирную кисточку, пасторально омахивающую бревна.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ БИОЛОГИЧЕСКИХ СТРУКТУР

   Извлеченные тела и предметы, пролежавшие во льду две с половиной тысячи лет, следовало сохранить для потомков в том виде, в котором их открыли, и даже лучше. Мы все, летом – «старшие лаборанты» отряда, а зимой – люди разных профессий, спустившись с гор, возвращались к своим городским занятиям, а у друзей-археологов начинался горячий сезон. Все вещи подлежали реставрации экстракласса, бревна срубов и колоды в течение года пропитывались составами на основе полиэтиленглюколя, что делало их вечными. А сами виновники торжества, мумии скифов, отправлялись для окончательной консервации в Москву, в Институт биологических структур, главным клиентом которого остается некто Ленин. Реставрация сколь уникальная, столь же и дорогостоящая, но она стоит того. Именно сотрудники означенного института, а не жрецы Древнего Египта могут бальзамировать тело так, как оно есть, не превращая его в смоляной кокон, и даже без деформации прижизненного объема тканей. Да что за примерами далеко ходить – вон тот же Ленин, как бы кто—то ни злобствовал по поводу цветущего состояния его трупа, уже 80 лет экспонируется на открытом воздухе, и все как новенький – в знак торжества материи над сознанием.
– Не понимаю, зачем хотят его зарыть, – переживает за своего клиента сотрудник института, – экспонирование тела в течение столь длительного срока – это же уникальный научный эксперимент...
– А говорят, что Ильич давно протух, и будто бы в мавзолее лежит его резиновая кукла...
– Вранье! К нам и Зюганов приезжал. Руку жал. Спасибо, говорит, товарищи, за заботу о теле вождя мирового пролетариата.
– Бабла-то отвалил? На дальнейшую заботу?
– Щас!
   Уникальная специфика института позволяла ему сводить концы с концами в не менее уникальный период российской истории. Сотрудники института в процессе экспериментов над биологическими структурами вождя пролетариата брались за любую шабашку и летали лабать жмура по всему миру. Наиболее близкими к традициям наших ленинцев оказались ребята из тропической Африки, для которых, так же как и для наших, качественно забальзамированное тело вождя воплощает собой саму историю.
   Из совсем великих вождей современности был Ким Ир Сен, на очереди – Фидель Кастро, но для института это, в общем, имиджевые заказы. Более стабильным источником доходов для этих редких специалистов была предпогребальная подготовка отечественных VIP-клиентов, тела которых в начале 90-х привозили в состоянии, не вполне соответствующем представлениям о прекрасном.
   О жрецы биологических структур! Скольким этим самым «структурам», покоцанным до бесструктурного состояния в криминальных конфликтах начала девяностых, они вернули облик мирно спящих юношей! О эти чуткие длани патологоанатомов, ласкавшие лучшие ткани Ильича и Ким Ир Сена! Они не откажут в пристрастии ни эллину, ни иудею, ни солнцевским, ни ореховским, ни царственному африканцу, ни безродному скифу.
   Однажды автору этих строк выпала честь забирать тело скифского воина для дальнейшего этапирования в Сибирь. В смысле на малую родину. Статного мужчину ростом метр девяносто мы приехали забирать впятером, но его легко было поднять и одному: ткани обезвожены, и каждая клетка пропитана консервантом. После года, проведенного в секретных растворах, бальзамированная кожа казалась на ощупь полиэтиленовой.
   А мягкая прохладная ладонь патологоанатома в момент нашего прощального рукопожатия на перроне Ярославского вокзала хоть и не пахла ни тиною Стикса, ни псиною Цербера, все же казалась ладонью Харона, привыкшей встречать и провожать.

  Автор: Константин Банников

  Вернуться к содержанию номера

  Следующая статья: весенние обострения [настроение]


Полезная информация:
- работа за границей
недвижимость за границей
- лечение за границей
- эмиграция и иммиграция
- образование за границей
- отдых за границей
- визы и загранпаспорта
международные авиабилеты


  Реклама на сайте

Вскрытие Сейфов и Замков


Перепечатка материалов возможна только при установке гиперссылки на сайт www.inostranets.ru
© iностранец, info@inostranets.ru