#3 (537), 18 апреля 2006 года. Содержание номера...

  Рубрика: работа за границей

Четыре дня из жизни нелегала в Берлине (продолжение)

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

   Молниеносный подъем не получился даже с третьей попытки. В то утро я все-таки встал с постели благодаря Петиным героическим усилиям. Предвидя подобную ситуацию, он завел будильник на полчаса раньше, и только благодаря своему товарищу я не опоздал на работу во второй же день.
   Но вот, наконец, и родная раздевалка. Я был первым. «Наши» уже научились ценить драгоценные минуты отдыха, и приходят на работу не ранее, чем за пять минут до ее начала.
   Рабочий день, как и прошлый, начался с подъема гипсовых листов. Только в это утро мы перенесли вдвое больше. Видите ли, шеф попросил «помочь» его соотечественникам поднять гипс на их этаж, а то они не успевают. Можно подумать, мы очень успеваем! Но отказ шефу в его «просьбе» подразумевает немедленное увольнение. Он конечно заплатит нам за лишний час работы, но кому нужна такая «халтура»?! С самого утра натаскаться тяжестей, а потом еще весь день порхать, как бабочка, по стремянкам. Ну да ладно, нам к такому не привыкать. Вот только «юги» – земляки шефа – пришли на работу аккурат к тому моменту, как мы подняли им последний лист. Ни рук, ни ног, ни спины я к их приходу уже не чувствовал. Хорошенькое начало рабочего дня! Нам еще предстояло поднять наверх столько же листов для себя. Я решил «взбунтоваться» и уселся на ступеньках лестницы для перекура. Расплата пришла незамедлительно. В виде немца-бауляйтера, который возник из ниоткуда и молча указал пальцем на табличку с изображением дымящейся сигареты, перечеркнутой жирной красной чертой. Затем он крайне недовольным голосом изрек какую-то фразу, из которой я понял только «Arbeiten!», «Gut», «Schnell!» и имя моего югославского шефа. Погрозив мне пальцем, он степенно удалился туда, откуда вынырнул минутой ранее. Русским нелегалам на берлинских стройках и курить-то можно только на ходу – никакого удовольствия! Я на почве этого «мобильного» курения снизил уровень потребления никотина своим организмом процентов до двадцати от прежнего. Конечно, цены на сигареты тоже сыграли свою роль – пачка Marlboro в магазинах стоит DM5.35. Арифметика простая: по пачке в день, и вот уже на DM160 в месяц твой кошелек полегчал.
   Страх за то, что немец сообщит о моем проступке «югу», подхлестывал мою истерзанную плоть до самого вечера. Вот когда до меня дошел истинный смысл слов Тихого, когда он говорил о необходимости постоянно «создавать движение». Есть у тебя работа, или ты давно уже все сделал, но новых распоряжений от начальства не поступало, все равно ты должен двигаться, имитировать работу. То бишь просто стоять и махать руками с зажатым в них инструментом; носить из одной комнаты в другую все тот же гипс, а затем обратно; лазить вверх-вниз по стремянке, снимая неизвестные размеры и т. п. Лишь бы это выглядело правдоподобно.
   Ровно в 20.00 пропищал сигнал на Orient Тихого, и только после этого мы начали собирать инструмент, упаковывая его в полиэтиленовые пакеты с тем, чтобы позже спрятать от чужих глаз. На стройках, где работают югославы и поляки (практически на всех стройках), процветает воровство. Не успеешь отвернуться, и уже чего-нибудь, да стащат. Ладно еще, если мелочь вроде ножа для резки гипса – он копейки стоит (от DM1,5 до DM30) и у меня всегда с собой есть запасной, а если что посерьезней? Например, скобозабиватель за DM70-80, или того хуже – электрошуруповерт (DM700). Не расплатишься. А вор загонит ее на турецком рынке марок за двести, и даже не задумается о твоих финансах. В итоге прячем инструмент так, что потом сами найти не можем. Некоторые поступают по-другому: покупают инструмент за свои кровные, и потом носят его с собой постоянно, даже в туалет.
   Первая зарплата! Радости моей не было предела – почти девяносто дойчмарок за день работы! За такие деньги мне дома пришлось бы вкалывать дней десять, не меньше. Пусть и не так интенсивно, но все же! В тот момент я еще не осознавал, что только на проезд потратил за день уже восемь марок, минус питание, сигаретыѕ Хорошо, если из этих денег марок шестьдесят останется. При наличии постоянной работы. В противном случае – хоть бы тридцать в день «чистыми» осталось. А совсем «чистыми» они станут дома, когда их получит моя семья – отнимаем еще пару марок за пересылку. Итого – четвертак в день. Не густо. Но и не пусто. Дома таких денег я бы все равно не заработал. Вот так я и существовал в Берлине – что заработаю, то отошлю домой, а там мой заработок как в бездне какой-то исчезал. За почти целый год только тысячу марок смог отложить «на черный день».
   Черный день в Берлине – это зима, когда работы для нелегалов-строителей практически нет, как ни ищи. Это связано с тем, что основная часть работы нелегалам предоставляется югославскими прорабами, а с декабря по март в Югославии проходит множество национальных праздников и каждый «юг» считает своим долгом в это время отбыть на родину. Да и сами немцы не отличаются в этот период активной деятельностью на стройках. Кроме того, перед Новым годом на стройках учащаются облавы полиции – у тамошних полицейских тоже существует пресловутый план борьбы с нелегалами, а где есть план, там всегда есть аврал в конце квартала.
   Но я отвлекся. Стою, значит, я, мечтаю о баснословных заработках. Совсем расслабился. Шеф как рявкнет над самым ухом: «Секай врата!!!» – всю дурь из головы враз вышибло. И нож вдруг таким острым стал! Гипс из-под него стал стружкой вылетать, как из токарного станка! Вот что значит страх потерять работу. Зубами будешь этот гипс грызть, только бы платили.
   Так и «секал» я «врата» до самого вечера, пока шеф на свою третью «поверку личного состава» не заявился. Пересчитал обработанные мною за день двери, покрутил в руках мой нож и, тяжело вздохнув, вручил мне аж целую пачку(!) новых лезвий. С таким видом, словно он мне орден на грудь прицепил, и я теперь всю жизнь должен быть ему благодарным. Потом я уже сам эти лезвия покупал. Стоят они DM5, хватает их на неделю.
   В тот день я возвращался домой уже в совершенно другом настроении, нежели в предыдущий. Все-таки первая зарплата! Эх, жизнь хороша! Вот только я в это все как-то не вписываюсь, четко осознавая свою второсортность в этом прекрасном, но враждебном мне мире. С этими невеселыми мыслями я и заснул – в таком темпе работать для меня было еще непривычно. В этот раз мне повезло больше, и я проснулся как раз перед своей остановкой. Этот внутренний будильник действовал до самого моего отъезда из Берлина, благодаря чему я не боялся проехать свою остановку, и совершенно спокойно засыпал по дороге домой, выходя из электрички уже слегка отдохнувшим.
   Вечер прошел в праздничной обстановке. «Обмывали» первую зарплату. Спать легли поздно, за полночь.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ

   Шеф уже ждал нас, чтобы сообщить пренеприятнейшее для меня известие: сегодня мы заканчиваем работу на этом объекте во что бы то ни стало, а завтра он перекидывает всех своих подчиненных на другую стройку. Для меня там места нет. Я даже предложил бесплатно поработать на него недельку-другую, в качестве ученика, но он наотрез отказался, мотивируя свой отказ тем, что в процессе своей учебы я буду постоянно отвлекать «спецов» от работы, а это обойдется ему дороже, чем мой бесплатный труд. Для него сейчас важны сроки, а не инкубация профессионалов. Если он не закончит тот объект вовремя, сумма неустойки составит не одну мою годовую зарплату. Я вспомнил первый день, когда и DM20 за полчаса не хотелось. Сейчас я был согласен и на пять в час. Да что там говорить, я только что предлагал «югу» вообще бесплатную работу. Не нужен, и все тут! Правда, вечером, когда он расплачивался со мной, он дал мне свою визитку – звони, мол, если что. «Значит, ты ему все-таки пришелся по душе, – сказал Тихий по этому поводу. – Остальные у него визитки выпрашивают». Хоть и слабое, но все же утешение.
   К обеду мы уже разделались с переделками, и в обеденный перерыв Тихий повел меня куда-то на верхний этаж. По пути сказал, чтобы я шел как можно тише и молчал. Я ничего не понял, но правило «Доверяйте профессионалам!» я давно усвоил.
   Тихо, как партизаны, мы прошли мимо комнаты, в которой под музыку обедали «юги»-земляки шефа, и зашли в соседнюю. Тихий указал пальцем на легкую алюминиевую стремянку, которая пропала с нашего этажа еще в первый день, а вместо нее появилась тяжеленная деревянная, вся разболтанная в стыках. По ней страшно было самому подниматься, не то, что с гипсом в руках – так она шаталась. Затем Тихий указал на строительную тачку, стоящую рядом со стремянкой и знаками дал мне понять, что ее нужно захватить с собой. «Зуб за зуб», так сказать. Я был совершенно согласен с планом мести, памятуя о той дрожи в коленках, которая возникала всякий раз, когда я карабкался по шатающейся стремянке под потолок, боясь уронить и гипс, и себя вместе с Тихим. Все так же тихо мы на руках вынесли тачку из кабинета и перенесли ее на свой этаж. Эта тачка, которую мы только что «умыкнули», ничем не отличается от других на этой стройке. Пойди, докажи, что это наших рук дело! Все претензии – к бауляйтеру! Перед ним-то мы все равны.
   После обеда началась новая эпопея – нужно было до вечера очистить весь этаж от остатков гипсокартона и дочиста его вымести. Я тогда насчитал в общей сложности до пятидесяти половинок листов гипса. Это двадцать пять целых листов по DM20 каждый. Хваленая немецкая экономия...
   Тачку нужно грузить «в три этажа», наращивая ее борта крупными кусками гипса. Укладывать обрезки следует плотно, а не насыпом, как попало. В итоге получается что-то очень неподъемное и руки после нескольких часов управления тачкой оттягиваются чуть ли не до колен. Тачка эта имеет всего одно колесо, поэтому минимум половина всего веса приходится на ваши руки.
   Управлять ею тоже одно «удовольствие». На поворотах она норовит въехать во что-нибудь новое и блестящее, например, в стеклянное ограждение лестничной клетки. А при ее опрокидывании нужно успеть вовремя отскочить в сторону, иначе вся ваша мужская гордость окажется размазанной по ее опорным ножкам. Вдобавок ко всему вы непременно зароетесь носом в груду только что высыпанного вами мусора из-за потери равновесия от удара тачки при откате сего транспортного средства назад на полметра.
   Я вывозил очередную тачку мусора. Подъехав к грузовому лифту и увидев, что он кем-то занят на первом этаже, я решил не дожидаться его освобождения, и нажал кнопку вызова обычного лифта. Буквально накануне мы еще поднимались в нем на работу. Внутренние стены его тогда были покрыты специальным материалом для предотвращения повреждения его дорогостоящей облицовки во время строительных работ. Даже пульт его был покрыт толстой прозрачной пленкой, чтобы не оцарапать клавиши. Но в тот день лифт сверкал полированными панелями из нержавеющего металла, с которых было удалено защитное покрытие. С его внутренней стороны висела табличка с большими красными буквами и восклицательным знаком. Не придав этому всему совершенно никакого значения, я смело въехал в лифт, стараясь ничего не задеть. Как обычно, я нажал кнопку EG (Erdgeschoss – первый этаж по-нашему) и поехал. Ну откуда мне было знать, что здание это находится в двух уровнях, и EG пассажирского лифта и EG грузового – совершенно разные вещи? И что та часть здания, на которой останавливается пассажирский лифт в самом низу, уже сдана в эксплуатацию? Двери лифта распахнулись. И что я вижу?! О, ужас! Передо мной – холл то ли отеля, то ли какого-то бизнес-центра. Черный мраморный пол, на нем – черная ковровая дорожка от лифта до входных дверей, за стойкой – какой-то мужик в черном костюме. Но самое главное – весь холл забит японцами, и все они, как один, в черных брюках и белых рубашках с черными галстуками. Я уверенно двинул тачку в самую гущу японцев... Мужик за стойкой просто оцепенел от моей наглости.
   Японцы повели себя более мужественно – не выказывая и тени эмоций, они молча расступились, прекрасно понимая, что столкновение с моей тачкой не сулит им ничего хорошего. Я почему-то чувствовал себя камикадзе. По черному ковру за мной тянулся шлейф из белых следов от колеса тачки и моей обуви. Входные двери холла автоматически распахнулись, и я прибавил ходу. Вместо ступенек от дверей к тротуару вел пологий спуск, и тяжелая тачка потащила меня за собой, набирая скорость. Мне стоило огромного труда остановить ее возле самого бампера новенькой «пятерки» BMW. Собрав все силы, что у меня остались, я оторвал тачку от земли и чисто интуитивно повернул направо. Я не ошибся – в полусотне метров находился тот самый вход, через который я уже третий день попадал на эту чертову стройку. Выехав прямо на дорогу, я, лавируя среди машин и огрызаясь на звуки клаксонов, как загнанный зверь на крики охотников, почти бегом направился к спасительным воротам. До конца осознал, во что вляпался, я только на своем этаже. Но дело сделано. Потом прибежал немец-бауляйтер, что-то орал на своем языке (быстро же они меня вычислили!), еще кто-то рангом поменьше даже попытался произнести русский мат, но мне уже было все равно. Я на этой стройке последние часы отбываю. Лишь бы протянуть до вечера, до зарплаты... Или расплаты?
   Протянуть до вечера оказалось делом довольно сложным. «Юги» с верхнего этажа получили аналогичное нам задание – вывезти мусор со своей территории. Не знаю, что у них там произошло, но сверху явственно слышалась ожесточенная перепалка, и в труднопроизносимых словосочетаниях постоянно присутствовало слово «колесница». Похоже, у них возникла какая-то проблема с тачками.
   «Юги» спустились на наш этаж, увидели «свою» тачку и... Нет, тачку я им не отдал. Назревала потасовка. Немец – маленький начальник – в ту же минуту улизнул от греха подальше, вместо того, чтобы восстановить справедливость. Разнимали нас только Тихий и немцы, работавшие на нашем этаже. У меня после всех предыдущих событий окончательно «слетела планка», и я решил стоять до конца. Моя решительность слегка вразумила «югов», и они отступили. Покрутились они еще немного вокруг меня в надежде все-таки отобрать тачку, пока я буду собирать гипс в других комнатах, но так как я вцепился в нее мертвой хваткой и не отходил от нее ни на шаг, отправились восвояси. Ничего, «сопрут» где-нибудь еще одну, им не впервой. А я продолжил свои путешествия по маршруту «седьмой этаж – контейнер». Аврал есть аврал, и уборка территории полным ходом шла по всей стройке. На каких только языках я не услышал тогда ругательств, пока освобождал проезд.
   Мой последний рабочий день на этой стройке подходил к концу. Мусор весь я уже вывез. Тихий закончил подметать последний кабинет. «Юги», уже переодетые в чистое, спустились на наш этаж, и расселись на подоконниках, ничуть не смущаясь толстым слоем пыли на них. Все ждали шефа. Была суббота, последний рабочий день недели. В субботу разрешается заканчивать работу на пять-десять минут раньше.
   Шеф пришел ровно к восьми, быстро расплатился с землячками и обратился ко мне с пространной речью о той опасности, которой я подверг сынов Страны восходящего солнца. «Ну, – думаю, – плакали мои денежки!» Ан нет – минут через пять шеф решил, что нотаций с меня достаточно и, к моему величайшему удивлению, сунул мне пачку денег по двадцатке и даже четыре железных марки. Рассчитался до копейки.
   На том и завершился мой трудовой почин. Тихого я больше не видел – через неделю после нашего расставания он «сорвал» спину и еле смог самостоятельно уехать домой лечиться. На том объекте, на который его перекинул шеф, и на котором мне тогда не нашлось места, была сумасшедшая гонка – работали по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки целую неделю – вот Тихий и надорвался.

  Автор: Андрей Евдокимов

  Вернуться к содержанию номера

  Следующая статья: школа для учителя [образование за границей]