Текущий номер

Архивы номеров

LJ

Поиск по сайту

Редакция



бесплатный шуб-тур, шубтур в Грецию, купить шубу в Греции

  Полиграфическая помощь
  Автозапчасти

#25, 16 июля 2002 года. Содержание предыдущего номера...

NOT PARSED YET

СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ... "i" (N25 от 16.07.2002) ...ОБСЛУЖИВАЮЩИЙ ПЕРСОНАЛ В ИРЛАНДИЮ Компания «Интернэшнл трэвел эйдженси А» проводит набор кандидатов на участие в круглогодичной программе «Работай и учись в Ирландии» и продолжает прием заявок от российских студентов на лето 2002 года. Кредо Венгрии – золотая середина Беседовала Валерия МОЗГАНОВА (N25 от 16.07.2002) ВЕНГЕРСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В РОССИИ ГОТОВИТСЯ К ПЕРЕХОДУ НА ШЕНГЕНСКИЕ ВИЗЫ Невероятно, но факт: после установления российско-венгерского визового режима поток гостей из России, приезжающих в Венгрию кто отдохнуть, кто подлечиться, кто подучиться, ничуть не сократился. Напротив – увеличился. Наши туристы теперь предпочитают отправляться в Будапешт и на Балатон на более долгий срок и останавливаться в более дорогих отелях. Разные России. ЛЮБОЙ ЯЗЫК – ДРУГОЙ Записал Никита АЛЕКСЕЕВ (N25 от 16.07.2002) Лев РУБИНШТЕЙН, поэт и публицист: – Китайцы под украинскими вишнями? Я не китаец и не украинец. А родина моя – центр Москвы. Для филологического человека родина – это окружающий его язык. Для меня окружающим языком был, с одной стороны, язык центровой шпаны. С матом и с прочими делами. С другой стороны – сакральный язык моей бабушки. Утрата и приобретение Никита АЛЕКСЕЕВ (N25 от 16.07.2002) Однажды вечером мы сидели в редакции, пили кто кофе, кто пиво и начали вспоминать детство. Бывает: взрослых и очень разных людей тянет на воспоминания. ШКОЛА НАЧИНАЮЩЕГО КАПИТАЛИСТА. Игра в карты по-крупному Владимир ФЕДОРЦОВ (РИА «РосБизнесКонсалтинг» – для «iностранца») (N25 от 16.07.2002) О прошлом номере в нашей «iностранской» Школе начинающего капиталиста была опубликована первая часть материала, рассказывающего практически обо всех аспектах пользования платежными пластиковыми картами: о возможностях, предоставляемых ими, об иерархии карт и платежных систем, о способах оптимизации платежей, о подводных камнях, которые неизвестны многим, даже опытным, пользователям. Сегодня публикуется окончание материала. Бакинские армяне мытарят в России Наталия ЗУБКОВА (N25 от 16.07.2002) И С НАДЕЖДОЙ ГЛЯДЯТ НА АМЕРИКУ В прошлом номере мы кратко сообщали о том, что Соединенные Штаты открыли иммиграционную программу по приему армян, бежавших из Азербайджана в Россию в конце 80-х – начале 90-х годов. Полученная нами тогда информация оставила много вопросов. Как практических, так и праздных. Новые пограничники Байки записал народный байкер России, участник и организатор экспециции Валерий КЛАММ (N25 от 16.07.2002) ПЕРВЫЕ ВЕСТИ ИЗ СИБИРСКОЙ ЭТНОФОТОЭКСПЕДИЦИИ Сначала саяно-алтайская фотоэкспедиция «Люди на границах» называлась «Полевая миссия», а целью ее было обозначено содействие решению проблем сибирских народов. (Как мы писали об этом проекте в 13-м номере от 9 апреля 2002 года.) Но так случилось, что по ходу движения экспедиционного корпуса буквально все – в деталях и тотально – показывало несостоятельность любого миссионерства, изначально подразумевающего, что инородческие сообщества можно «осчастливить» путем привнесения новых «прогрессивных» (и, как правило, чуждых) идей и ценностей – а следовательно, разрушения «варварских» традиций. Откупори рецинии бутылку и перечти Гомера «Одиссею» Елена АНОСОВА (N25 от 16.07.2002) Лет семь назад мне мама привезла из Греции отменную шубу. Васильково-синяя лиса, легкая, стильная, к низу чуть расклешенная, подкладка в тон. Крашеный мех тогда только входил в моду, и в Москве начинали появляться барышни в зеленых, красных, сиреневых, синих норках, лисах, енотах, песцах, мексиканских тушканахѕ Дам в разноцветных мехах останавливали на улицах, об них как бы невзначай терлись в метро, на них оборачивались в кафе, догоняли с вопросами «откуда» и «почем»? И как—то так получалось, что шубами интересовались значительно сильнее и больше, чем собственно странами, откуда они были привезены. Что остается от шоколада после того, как его съели Ирина КУЛИК (N25 от 16.07.2002) В клубе Б-2 показали «Шоколадного Пушкина» Петра Мамонова. Вообще-то патриарх русского альтернативного рока Петр Мамонов именует своего «Шоколадного Пушкина» то литературным вечером, то спектаклем и играет его в театре им. Станиславского, где есть сцена и строгие ряды кресел. В Б-2 ничего такого нет. Но «Шоколадный Пушкин» – не больше спектакль, чем рок-концерт. 1 --------------------------- СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ... "i" (N25 от 16.07.2002) ...ОБСЛУЖИВАЮЩИЙ ПЕРСОНАЛ В ИРЛАНДИЮ Компания «Интернэшнл трэвел эйдженси А» проводит набор кандидатов на участие в круглогодичной программе «Работай и учись в Ирландии» и продолжает прием заявок от российских студентов на лето 2002 года. Продолжительность программы – от трех месяцев до двух лет. Этого времени хватит на то, чтобы выучить английский язык с нуля или усовершенствовать уже имеющиеся знания в лучших языковых колледжах Дублина, побывать во всех уголках Изумрудного острова, а самое главное – поработать в качестве обслуживающего персонала в гостиничных комплексах, продавцами в супермаркетах, официантами и барменами. Предлагаемая зарплата – от 6 евро в час. Возраст претендентов 18 – 35 лет. Уровень владения английским значения не имеет – на выбор несколько программ изучения языка (не менее 15 часов в неделю). Желающим поучаствовать в программе стоит поторопиться – количество участников ограничено. Тем, кого интересует только работа, агентство предлагает трудоустройство в Ирландии по рабочей визе. Срок контракта – от 6 месяцев до 5 лет. Профессиональные консультации по вопросам оформления виз и студенческих карточек ISIC, разрешений на работу, приобретению авиабилетов по наиболее выгодным тарифам – бесплатно. ...ОФИЦИАНТЫ, КРУПЬЕ, ПОВАРА, СПАСАТЕЛИ В США Компания «Бизнес-Сервис» совместно с американской компанией International Employment LLC проводят набор кандидатов для работы в США (город Wisconsin Dells, штат Wisconsin) в качестве обслуживающего персонала, а также на круизных лайнерах. В пятизвездочный отель на период с ноября по апрель требуются: официанты, бармены, крупье, горничные, повара, продавцы, парковщики машин, работники на горнолыжные подъемники, а также спасатели на воде в закрытые аквапарки. Заработная плата от $7,5 в час. В программе могут принять участие как мужчины, так и женщины. Предпочтение отдается кандидатам в возрасте от 18 до 35, преимущественно выпускникам вузов со знанием английского языка. Оформляются рабочий контракт и рабочая виза Н-2В. Услуги агентства оплачиваются после оформления визы. Рекрутинговое агентство «Бизнес-Сервис» проводит также набор обслуживающего персонала для работы на круизных лайнерах американских и европейских компаний. Заработная плата $7,5 в час. Одновременно с подписанием контракта работнику оформляется виза C1D. Авиаперелет к месту работы и обратно оплачивается работодателем. Дополнительную информацию вы можете получить на сайте компании: http://worktravel.ru. //работа ---------------------- Кредо Венгрии – золотая середина Беседовала Валерия МОЗГАНОВА (N25 от 16.07.2002) ВЕНГЕРСКОЕ ПОСОЛЬСТВО В РОССИИ ГОТОВИТСЯ К ПЕРЕХОДУ НА ШЕНГЕНСКИЕ ВИЗЫ Невероятно, но факт: после установления российско-венгерского визового режима поток гостей из России, приезжающих в Венгрию кто отдохнуть, кто подлечиться, кто подучиться, ничуть не сократился. Напротив – увеличился. Наши туристы теперь предпочитают отправляться в Будапешт и на Балатон на более долгий срок и останавливаться в более дорогих отелях. Наши студенты, оценившие выгодное соотношение цены и качества венгерского образования, все чаще отдают предпочтение вузам Венгрии. Ну а наши бизнесмены, обнадеженные перспективой скорого присоединения Венгрии к ЕС, все активнее стремятся обозначить свое присутствие в различных областях венгерской экономики. Но, какую бы цель кто перед собой не ставил, для каждого Венгрия начинается с оформления визы. О настоящем и будущем российско-венгерских визовых отношений корреспондент «i» Валерия МОЗГАНОВА побеседовала с руководителем консульского отдела посольства Венгрии в России Имре ЛАСЛОЦКИ. – Сейчас, в разгар высокого туристического сезона, вы, наверно, «зашиваетесь» с работой? – В среднем мы ежедневно оформляем до четырехсот виз. Бывают дни спокойные, когда эта цифра падает до трехсот, бывают напряженные, когда она возрастает до семисот-восьмисот. А в начале лета мы вообще испытали шок: был период, когда мы выдавали по тысяче виз за день. Тогда в Венгрии проводилась крупная международная конференция, но это, конечно, всего не объясняет. Наверно, Венгрия просто набрала обороты на российском рынке. – Во время прошлой нашей встречи вы рассказывали, что поставили в визовом зале ящичек с анкетами, предлагающими посетителям оценить работу посольства. Про положительные отзывы не спрашиваю – вы их вполне заслуживаете. А вот, интересно, много было отрицательных? – Шесть. Из них пять написал один и тот же человек – курьер турфирмы, который не нашел взаимопонимания с нашей сотрудницей. Эту проблему мы решили просто: я побеседовал сначала со своей подчиненной, потом с представителями турфирмы – и все уладилось. Шестое нарекание касалось очередей, которые выстраиваются около посольства во второй половине дня, когда мы занимаемся групповыми документами. Но тут, уж извините, проблема не столько в нас, сколько в курьерах турфирм. С 13.30 до 15.30 мы работаем на прием документов, с 15.30 до 16.30. – на выдачу. Понятно, что курьеры турфирм хотят совместить получение и сдачу своих бумаг, поэтому в большинстве приезжают поближе к половине четвертого. А если все пришли одновременно, выстраивается очередь. Поэтому, пользуясь случаем, еще раз со страниц вашей газеты обращаюсь к турфирмам: от подобной экономии времени никто не выигрывает, так что присылайте к нам курьеров раньше. Собственно говоря, тот же призыв – приезжайте раньше – можно адресовать и людям, оформляющим визу в индивидуальном порядке. Ничто не мешает вам оформить визу на август или сентябрь уже сейчас. Тогда вас точно не будет волновать проблема сроков оформления визы или возможность нарваться на «неприемный день». – И много у вас неприемных дней? Мы не принимаем документы по пятницам – в этот день посольство только выдает уже оформленные визы. Кроме того, в первый рабочий день каждого месяца мы берем технический тайм-аут. До конца года таких дней будет еще пять: 1 августа, 2 сентября, 1 октября, 4 ноября и 2 декабря. Плюс к этому национальные праздники – как венгерские, так и российские. – А за какой срок можно получить визу? И увеличивается ли летом этот срок? – Сроки у нас остались прежними – три рабочих дня. Более того: вам первым сообщаю, что в самое ближайшее время (предположительно, с начала августа) мы перейдем на новые визовые стикерсы (наклейки), что позволит нам ускорить процесс обработки документов. Первые двадцать тысяч стикерсов мы уже получили. Конечно, я не исключаю, что первые два—три дня после перехода на новые стикерсы у нас могут возникать некоторые сбои в работе – и заранее приношу за это извинение. Мы, конечно, постараемся подготовиться «на все сто», но вы же знаете, что новое всегда нуждается в «обкатке». И еще: мы оборудовали визовый отдел кондиционерами, так что теперь наши посетители совсем не страдают от обрушившейся на Москву жары. – С марта вы перешли на новую форму визовой анкеты. Как вы считаете, она лучше предыдущей? – Если честно, я считаю новую анкету не совсем удачной – старая была короче и удобнее. Когда МВД Венгрии разрабатывало новый перечень вопросов, оно заранее ни с кем особо его не обсуждало – за что, кстати сказать, выслушало немало критики. Так что, уже получив отпечатанные бланки, мы были вынуждены по ходу дела дорабатывать новую анкету. С другой стороны, в новом варианте отсутствует проблема неточного перевода. Сейчас поясню. Скажем, в старой анкете был вопрос: «Ваш адрес за границей?» Народ терялся, совершенно не понимая, что имеется в виду. А на самом деле речь шла о месте жительства в России: за границей в данном случае – за границей Венгрии. В новой анкете подобных «проблемных» вопросов нет. – А как у вас с числом визовых отказов? – В процентном отношении все по-прежнему. Скажем, в прошлом году «отказной показатель» составлял 0,37 процента. И сейчас он примерно на том же уровне. Хотя стоит оговорить, что именно я называю отказом. Если девушка, принимающая документы, предлагает посетителю прийти завтра с дополнительными бумагами или справками – это не отказ: он придет назавтра и визу получит. Отказ – это, когда наш центр, рассматривающий ходатайства о долгосрочных визах, принимает отрицательное решение, или, скажем, я как генконсул, изучив документы, сочту необходимым кому-то отказать. В среднем ко мне в руки ежедневно попадает около ста пятидесяти комплектов документов, и только раз в два дня я выношу отрицательный вердикт. – В последнее время в Европе активно обсуждаются проблемы Калининградской области. Не планирует ли Венгрия открыть свое диппредставительство в Калининграде? – Конкретно в Калининграде – нет. Но вопрос об организации еще одного венгерского консульства в России стоит на повестке дня. Думаю, что на бумаге он будет решен достаточно скоро. А сколько времени пройдет до того момента, когда новое консульство начнет работать – неизвестно. Все будет зависеть от бюджета. Проект бюджета на будущий год уже находится на рассмотрении парламента, остается только узнать, сколько денег выделят МИД Венгрии на его работу. – Наверно, все зависит не только от венгерского бюджета, но и от ЕС? Ведь день, когда Венгрия станет полноправным членом Евросоюза, все ближе. – Как вы знаете, сейчас председательствующее место в ЕС заняла Дания. И датчане уверили нас, что еще до конца года завершатся переговоры о вступлении Венгрии в ЕС. Дальше останется только техническая часть – ратификация договоров каждой страной-участницей ЕС, на что может уйти от года до двух. Но одно могу сказать точно: среди десяти кандидатов в ЕС Венгрия будет одной из первых трех, а, может, и просто первой страной, которая вступит в Евросоюз. Я думаю, что практически одновременно произойдет и присоединение Венгрии к Шенгенскому договору. – И тогда прощай тихое венгерское посольство без очередей и спокойное получение виз? – Почему же? Ведь прелесть объединения европейцев в том и состоит, что каждая страна может сохранитьѕ индивидуальность, если хотите. Брюссель оговаривает общие принципы и правила существования в рамках единой Европы, но оставляет за каждым право сохранить свое лицо. Естественно, готовясь к переходу на новые принципы работы, мы ведем консультации с коллегами из шенгенских стран. Например, визовая анкета уже есть в двух вариантах: венгерском, который мы используем сейчас, и шенгенском, на который мы готовы перейти немедленно после присоединения к Шенгенскому союзу. Я думаю, что в деле оформления шенгенских виз Венгрия изберет золотую середину. Мы не будем в числе тех посольств, что требуют от заявителей ворох бумаг, но и не станем тем шенгенским посольством, где к визовым заявителям предъявляется минимум требований. Кроме того, мы серьезно обсуждаем еще целый ряд вопросов. Например, стоит ли нам совсем отказываться от национальных виз или все-таки сохранить их как вариант. – Надеюсь, что переход на шенгенские правила работы пройдет в вашем посольстве так же четко, как и переход на визовый режим с Россией. – Мы намерены, как и тогда, когда вводили визы, проводить семинары для турфирм и вообще активно информировать россиян обо всех изменениях. Кстати, сейчас, после месячного перерыва, вновь заработал наш сайт. Так что если вам что—то не до конца понятно, зайдите в Интернет на www.huembmow.macomnet.ru. //технология отъезда ---------------- Разные России. ЛЮБОЙ ЯЗЫК – ДРУГОЙ Записал Никита АЛЕКСЕЕВ (N25 от 16.07.2002) Лев РУБИНШТЕЙН, поэт и публицист: – Китайцы под украинскими вишнями? Я не китаец и не украинец. А родина моя – центр Москвы. Для филологического человека родина – это окружающий его язык. Для меня окружающим языком был, с одной стороны, язык центровой шпаны. С матом и с прочими делами. С другой стороны – сакральный язык моей бабушки. С мамой она говорила на идише – чтобы я что—то не понял. А я тогда все понимал. Потом я читал биографии Пушкина и узнал, что он все понимал по-французски, когда родители что—то от него скрывали. Идиш, к сожалению, не французский, хотяѕ Я из этого извлек худший урок. Пушкин французскому научился, а я идиш забыл. Хотя какие-то ключевые слова помню. А еще родина – это запахи из кухни, как мне сказал один знакомый татарин из Уфы. Я его спросил: что значит быть татарином в Башкирии? Он ответил – не значит ничего, национальность – это даже не язык, а запахи кухни, которые ты знаешь с детства. У меня запахи из кухни были смешанными. И еврейские, то есть фаршированная рыба, русские – пироги и щи, и всякие. Ты меня спросил – что бы было, если бы все заговорили на другом языке? Что такое другой язык? У меня получилось так, что любой язык был другой. Но и тот, и другой был свой. – Все-таки что будет, если все в центре Москвы начнут говорить не по-русски? – Я это однажды представил себе в Берлине. У меня, видимо, взыграла генетическая память: мои предки откуда-то оттуда, из Германии. Когда я впервые попал в Германию, я почувствовал, что все понимаю. Не в смысле языка – немецкий язык для меня, мягко говоря, просто незнакомый. Я его не знаю. Но в смысле городской семиотики я себя там чувствую хорошо. Я там легче, чем в других странах, ориентировался в метро и на улицах. Поэтому, если бы в Москве все заговорили по-немецки, это было бы несколько дискомфортно, но я, пожалуй, с этим в конце концов смирился бы. – А по-турецки? По-китайски, по-вьетнамски, по-марсиански? Ясно, что это экстремальный вариант, такое представить трудно, но все же? – Мой нервный смешок – тебе ответ. МАГНИТ Владимир СОРОКИН, писатель: – Ну да, я в «Голубом сале» пользовался русско-китайским волапюком. Но, ты знаешь, у меня было несколько ходок в то место, где я стал собой. С одной стороны, это полный совок, все удовольствия коммунальной жизни в поселке Быково. Детский сад, двор, все эти советские прелести. С другой – у меня был дедушка, лесник, живший в глухой деревне на границе Калужской и Брянской областей. В детстве я бывал у него каждое лето. Он родился в 1896 году. Дожил до девяноста двух лет. Это был человек ушедшей России. И через него я многое понял. Я узнал слова, которых без него бы не было. Я узнал крестьянскую Россию – в его деревне еще сохранялись почти патриархальные отношения. И в этой лесной деревне, находившейся на стыке восточнорусских, южнорусских, белорусских и украинских диалектов, жил удивительный язык. Городская советская культура и деревенская русская были такие разные, что каждый раз, когда я попадал в деревню к дедушке, а потом возвращался в Москву, приходилось привыкать заново. – Заметь, Быково не Москва. Это хлеще. Это слобода. – Потом-то я жил в Москве. Так вот – я отчетливо почувствовал, что в деревне и в Москве время течет по-разному. Люди живут по-разному. Горожане и крестьяне всегда с трудом понимали друг друга. И сто пятьдесят лет назад, и во времена шестидесятников-«деревенщиков» из «Нового мира», и сейчас. Для меня это два полюса, на которых держится Россия. Это магнит, создающий напряжение. Я помню, дедушка рассказывал, как он воевал в первую мировую, я помню его удивительные байки из крестьянского быта. И самое поразительное, что я виделѕ Дед в 20-е годы приезжал на заработки в Москву, на стройку. Потом здесь не бывал. А в конце 60-х впервые снова приехал в Москву. Это было столкновение двух культур. Он был нестандартный человек. Лесник. Он был свободнее в своем кураже, чем другие, очень общительный. И вот в метро он увидел людей, ехавших куда-то и молчавших. Его это поразило, он пытался заговорить с ними. Они его не понимали, и он их не понимал. Это грань, где ясно, что есть две России. Они до сих пор разные. – То есть ты считаешь, что прежде чем думать о возможности перехода жителей России на турецкий, арабский, китайский или еще какой-то язык, надо научиться говорить между собой по-русски? – Да. Надо подумать о разных Россиях. Россия разная и очень большая. Здесь многое решает пространство. Есть еще третья Россия – пространство русской литературы. Я это почувствовал рано. И дедушка, и отец, и другие родственники торчали на русской литературе. Одно из самых первых моих впечатлений – чтение вслух Аксакова и Чехова. Взрослые притихали, а я понял, что это такая же реальность, как вид за окном. Дедушка наизусть читал тургеневские «Записки охотника» и «Дерсу Узала» Арсеньева, и для меня эти тексты не в меньшей степени действительность, чем охотничьи прогулки с ним. Русская литература покрыла горизонт. С этим приходится жить, но и надо что—то с этим делать. – Все же. Как бы ты себя почувствовал, оказавшись в России, где не говорят по-русски? Каково тебе было бы в дедовской деревне, где бабу Маню звали бы Баохуа, и говорила бы она не на языке Тургенева? – Я себе это представить не могу. Они там и мы в Москве долго еще будем говорить по-русски и иногда читать Тургенева. Когда же случится эта перемена – если случится – я к этому отношения уже иметь не буду. Вообще-то я не вижу в этой перспективе ничего кошмарного. Ты без словаря «Слово о полку Игореве» прочитать можешь? ПАТРИОТИЗМ – ЭТО ПАМЯТЬ О СЕБЕ Ольга СВИБЛОВА, директор Московского дома фотографии: – Когда Крым, который я с юности чувствовала своей родиной, оказался заграницей, мне это показалось неправомерным. Я как бы лишилась корней. Но это меня заставило подумать о многом. О том, что мир одновременно дробится и становится все более интернациональным. Мы все больше мигрируем и путешествуем. Это – реальность современного мира. Даже на уровне отдыха. Раньше семья ездила в отпуск обычно в одно и то же место. Сейчас вакации меняются. В позапрошлом году – Кипр, потом – Испания, в этом году, возможно, Греция, а в следующем задумываешься, не знаю, о Португалии. Это совсем другое отношение к перемещению из дома в другое место. Наши путешествия – часть процесса глобализации, этого состояния, когда все меняется на глазах. Этот процесс наиболее ясен в объединенной Европе. В Америке, конечно, это тоже очень видно, но именно Европа – пример скорости перемен и того, как мир становится все более изменчивым. Например, Франция сейчас состоит чуть не на четверть из людей, являющихся французами по паспорту. Да, они говорят по-французски, но принадлежат к другой культуре. И сохраняют ей верность на протяжении уже трех поколений. При этом, Франция, пожалуй, самая верная традиционному патриотизму из больших европейских стран. В этом смысле очень интересны результаты опросов по поводу вылета сборной Франции из чемпионата мира по футболу. На вопрос «за кого вы теперь будете болеть?» более 30% ответили: «за Сенегал». 14%, правда, сказали, что пойдут громить улицы. Но эта треть населения Франции, поддерживающая Сенегал, – люди, которые, благодаря поражению их паспортной родины, начали парадоксальным образом чувствовать себя истинными французами. Другая очень интересная статистика – по поводу президентских выборов. У нас домик в деревне Сен-Жиль на юге Франции, в департаменте Тарб. Про то, что там случилось, писали все газеты. А случилось следующее. 40% населения этой деревни – арабы, африканцы и португальцы с французским гражданством. В первом туре в Сен-Жиле за националиста Ле Пена проголосовало 43%. А во втором за правого Ширака – 90%. Это рекордные цифры по всей Франции. Что такое родина? Что такое патриотизм? Что такое национализм? Прежде всего: национализм и патриотизм друг к другу не имеют отношения. Они начинают смыкаться вместе, когда в стране что—то не так. Фрустрацией общества пользуются политики, преследующие какие-то свои цели. И, к несчастью, как мы знаем, многие члены общества от безголовости и беспамятства легко начинают смешивать одно с другим. В этом смысле Франция, которую я более или менее знаю, все-таки цивилизованная страна, несмотря на весь политический бред. Там футбольные фанаты погром не устроили. Так что такое родина? Да, родина – это детство. То, что помнишь. Это архетипы поведения. Мы едим вилкой и ножом – правда, в СССР и ножом-то пользоваться не умели. И сколько бы мы ни ели суши и сашими палочками, мы все равно люди из страны, где едят вилкой и ножом. Нас так научили родители. Еще – память о природе. Детство я провела на даче в Болшеве, в юности каждое лето ездила в Крым. Потом объехала весь мир. И заметила, что, видя удивительные красоты в Европе, на Востоке, в Африке или в Америке, я их сравниваю с родной природой. Чем красивее эта природа, тем сильнее, на физическом уровне, тянет в родные края. В этом нет логики, но это так. Но если уйти от физиологии, приходится думать о происходящем. Да, наверное, я хочу жить в той Москве, которую знаю, а не во втором Стамбуле. Но я прекрасно понимаю, что сегодняшний мир – это мир изменений и постоянных вызовов. Мир вторжений. Я сказала уже о роли путешествий, перемещений. Мы все сейчас – кочевники, даже если это от себя скрываем. И кочуем мы куда быстрее, чем во времена Римской империи. Мы постоянно откочевываем на чужие территории, завоевываем их или спасаемся бегством. Распахиваемся на весь мир или сжимаемся в зародышевой позе. У нас был один умный ученый, занимавшийся теорией возникновения языков и социопсихологией. Он создал теорию «первой суггестии», пытавшуюся объяснить этногенез и дисперсию языков. Почему люди такие разные, по какой причине они говорят на таком количестве языков? С какой стати в маленькой Швейцарии немецкий, французский и итальянский языки, а еще множество диалектов, живут веками, не смешиваясь? Он считал, что это реакция на психологическую агрессию чужаков. Это контрсуггестия, блокировка, самозащита. Хочешь остаться собой – говори на наречии, которым владеют двадцать человек в твоей деревне. Но то, что было возможно тысячу лет назад, сейчас сомнительно. И – скорость коммуникаций. Интернет, телевизор, радио. Мы носимся по миру все быстрее и быстрее, иногда рискуем потерять почву под ногами. У нас ведь иногда как бы и нет уже родины, наша родина – это то, что показывают по CNN или Euronews. И здесь встает вопрос о большой и малой родине. Да, большая родина – это весь мир. О нем надо заботиться. Малая родина – это наша индивидуальная память. Сперва, мне кажется, надо навести порядок на малой родине. У себя на кухне. А потом уже размышлять, как способствовать глобализации и мультикультурности или как бороться с ними. Но чтобы убраться на кухне, хорошо бы помнить, что где стоит и лежит, что надо оставить, а что пора выбросить. Надо знать собственную историю, причем не только про Петра, Николая II, Столыпина, Ленина и Сталина, а про своих бабушку и дедушку. С этим в России очень плохо. У нас история постоянно подвергалась переделке. Она вечно мифологизировалась, причем этот процесс постоянно шатался от «я самый лучший» к «я самый плохой» и обратно. В мифологизированной истории жить невозможно. Я вернусь к Франции. Почему там фанаты не жгли машины? По простой причине. У почти каждого француза есть сундучок, оставшийся от бабушки, а в нем лежит материальная память его страны. Визуальная, тактильная, обонятельная память, а не мифологизированная история. Я себя сейчас часто спрашиваю: зачем я этим адским и дурацким трудом занимаюсь, зачем сделала Дом фотографии? Быть директором музея, общаться с чиновниками, ежедневно решать десятки абсурдных проблем – дело совсем не интересное. А занимаюсь я этим для того, чтобы собрать этот бабушкин сундучок в России. Чтобы в нем было все – от первых снимков середины уже позапрошлого века до фотографий, сделанных сегодня. Это трудно, но совершенно необходимо. Если мы не научимся избавляться от амнезии, то потеряем право на уважение. И я не теряю оптимизма. У человека есть инстинкт самосохранения. А самосохранение – это прежде всего память о том, как и что делать. //ощущение ---------------------- Утрата и приобретение Никита АЛЕКСЕЕВ (N25 от 16.07.2002) Однажды вечером мы сидели в редакции, пили кто кофе, кто пиво и начали вспоминать детство. Бывает: взрослых и очень разных людей тянет на воспоминания. КИТАЙЦЫ ПОД ВИШНЕЙ В ЦВЕТУ Заведующий политикой в нашей газете трогательно рассказал, как рос в городке на Украине. Как играл в казаков-разбойников в не по-русски пышных садах, среди похожих на джунгли лопухов и таинственных, мерцающих в сумерках стволов, выкрашенных голубоватым мелом. Как поздно ночью сидел под цветущей вишней, смотрел на россыпи звезд в черном небе и зачарованно слушал украинские песни. Взрослые пели, голоса разносились и угасали над сонной теплой рекой. Я вспомнил, как тоже смотрел в бездонное черное небо, на переливы звезд. Кто—то из взрослых сказал: «Смотри, спутник летит». Это было за год до полета Гагарина. Спутники еще были редкостью. Где—то далеко-далеко среди неподвижных огней медленно двигалась крошечная точечка света. Сейчас я бы разглядеть ее уже не смог, давно пора купить очки. А дядя Володя Лакшин, бренча струнами, пел бесконечную песню про «Сидели два медведя в клетке золотой, один сидел как следует, другой болтал ногойѕ» Было это в июле в Крыму, в Судаке, который теперь далеко, в другой стране. Тут кто—то из нас спросил заведующего политикой: «Что бы ты почувствовал, если бы под вишней, под украинским небом, сидели не те, о ком ты вспоминаешь? Что скажешь, если там сидели бы китайцы с лютней пи—па и пели в теплый хохлацкий воздух чужие песни?» Ясно, такая сцена пока вряд ли представима. Но мы все задумались. И никто не смог ответить на вопрос. Но пытаться найти ответ необходимо. Мы живем в мире, где может случиться всякое. Этот мир ставит больше вопросов, чем дает ответов. Впрочем, так было всегда. РОДИНА – МОЯ ПРОБЛЕМА Естественно, я не могу дать ответ. Я способен только спрашивать, как должен вести себя человек в ментальном и политическом контексте, который настолько мутен и разнообразен, что глобализацию часто невозможно отличить от регионализма, а естественную любовь к родине – от ксенофобии? И дорога, по которой я иду в поисках ответа, ведет к простой вещи. Она все прямее для меня. Другие могут отказаться путешествовать по ней. Но я (Никита Алексеев, родившийся в Москве в начале 1953 года, гражданин России и Франции) все ближе к истине, которую многократно изобретали и излагали лучше, чем я. Это приближение к истине я считаю своим достижением и готов за него отвечать головой. Потому что уверен: любовь к родине – это личное дело, а не общественное или национальное. Я люблю Россию – пусть кто—то попробует мне объяснить, что моя любовь неправильная. Ничего он мне не сможет доказать. Я люблю Францию, мою вторую родину, но по-другому. И в случае, если мне что—то скажут про лягушек, отвечу: ты там бывал? Флобера читал? Что-нибудь кроме Пляс Пигаль видел? Так вот. Человеческая жизнь – это процесс утраты. Живешь и теряешь все больше. Одновременно – приобретаешь чрезмерно и обязан сохранить полученное. То, насколько достойно человек прожил свою жизнь, зависит от гармонии между утраченным и сохраненным. О Total Recall (шварценеггеровском «Вспомнить все) могут мечтать только идиоты, фанатичные национально озабоченные мистики и фашисты. Попросту: живая память передается на протяжении трех поколений. От деда и бабки к внучке и внуку. Прадедам уже обычно нечего сказать правнукам: и потому, что их, скорее всего, разделит гробовая доска, и потому, что миры, в которых они живут, слишком разные. Они говорят на разных языках. Конечно, есть вечные – для меня – ценности. Не убивай, не воруй, не соблазняй. Не смог – виноват и ответь за проступки. Я верю, что эти ценности существуют, как верил в них Кант, сказавший, что больше всего он радуется и удивляется звездам на небе и врожденному нравственному закону, по которому живут люди. Но Кант жил невесть когда, и я не уверен, что мы смогли бы, встретившись, внятно поговорить. Впрочем, к счастью или к несчастью, вероятность встречи очень мала. Это то же, что встретиться с моим прадедом, главным лесником графа Воронцова, сына того самого «полумилорда, полукупца», с которым был знаком Пушкин. Так что лучше задуматься о гармонии утраты и сбережения того, что можно спасти. Человеческая история (и то, что о ней думают ее творцы, то есть все мы) часто бывает ужасной и бессмысленной. Приобретение оборачивается утратой, любовь – ненавистью. Во времена моего жительства в Париже я часто захаживал в бар Chez Manu на улице Рокетт, который содержал Миха, здоровенный усач. Кем он был, сербом, черногорцем. словенцем, хорватом, македонцем или босняком – не знаю. Дело было до балканских войн. Бар был завешан афишами югославской футбольной команды Crvena Zvezda. Ближе к закрытию заведения Миха напивался и, опираясь пудовыми кулаками на цинк прилавка, ревел: «Пусть Франция будет Францией! Арабы, черные, китайцы и прочие иностранцы затрахали!» Как—то, устав от его воплей, я сказал: «Миха, ты же сам иностранецѕ». Он, выпучив налитые кровью глаза, прохрипел: «Пусть Франция будет Францией! Пусть меня отсюда на... выкинут! Но чтобы Франция была для французов!» Я не знаю, чем закончилась история Михи. Надеюсь, власти Французской республики не выдворили его на родину. Там он, влюбившись в свою Францию, точно бы пошел палить в сербов, словенцев, хорватов, албанцев, босняков – в зависимости от того, что Миха считает своей землей, своей кровью и своей религией. Но если он остался в прекрасной Франции и получил гражданство – наверняка голосовал сейчас за Ле Пена. Такие люди, я уверен, вредны повсюду. Что с ними делать? Не знаю. Пытаться как—то учить, что—то объяснять, наверно. Сотрудники пенитенциарных учреждений ведь тоже знают, что если из ста бандитов-рецидивистов два смогут не грабить и не убивать, это очень хорошо. МЕДАЛЬ ЗА ГОРОД БУДАПЕШТ Жизнь состоит из утрат. Кто и как мне может восполнить сад церкви Петра и Павла на Яузском бульваре, куда мы лазали воровать чудесные райские яблочки с поповского дерева? Никто и никогда. Это было древо познания добра и зла, и только я, никто другой, должен спасти в воспоминаниях и рассказах эту утрату. Эту мою персональную ошибку. Как жить без заросших травой двориков в Кадашевских переулках, через дорогу от Третьяковки, где квохтали куры и чесали рога о стволы яблонь белые козы с янтарными глазами? Трудно жить без козьих сережек и без дикого крика петуха, совпадавшего почему-то с началом большой перемены в школе. Но жить надо. Даже если ясно: никогда больше, если только этот московский Карфаген не будет разрушен до основания пришельцами, а потом запущен до полного беспамятства, коз в Кадашах уже не будет. А нужны они там? Не знаю. На «меринов» и «бимеров» мне смотреть менее приятно, чем на коз и курей, но «жизнь невозможно повернуть назад», как истошно несла нелюбимая мной Пугачева из окошка соседнего дома в Петропавловском переулке в 1974 году, когда я с Яузского бульвара переехал на кошмарную улицу Дыбенко. Там, впрочем, тоже оказалось интересно. За железной дорогой умирал большой вишневый сад, а на Канале имени Москвы безумцы купались, уворачиваясь от «Комет», стремящихся в Бухту радости. Потом были другие утраты и обретения. В 1972 году, когда в Москву пожаловал американский президент Никсон, куда-то делась старая ассирийка, испокон века сидевшая в гуталинной будке на повороте от Китай-города к Солянке. Никсон собрался ехать в баптистский молельный дом неподалеку, а кому-то из наших беспамятных идиотов почудилось, что старуха Елизавета Петровна Давидова оскорбляет лицо Москвы, образцового коммунистического города. Через пару лет куда-то делись татары, жившие в нескольких дворах возле Рождественского монастыря. Там на лавках сидели бабушки, повязанные платками почти как их православные сверстницы, но чуть-чуть по-другому. Пахло вареной бараниной, а из форточки в положенное время неслись молитвенные призывы: «Ль-Иллаху-Иль-Аллах». Через многие годы я это услышал, увидел и обонял в Стамбуле. И мне это не оказалось в новинку. А теперь у меня в подъезде – соседи. Дверь в дверь – шииты азербайджанцы. На внутренней стороне двери их квартиры рисунок – «рука Фатимы». Отец, как бывает с нормальными мусульманами, с опаской глядит на мою собаку. Тщательно моет автомобиль, радостно смотрит на то, как зеленеют деревья у нас во дворе. Зарабатывает деньги, по выходным ходит гулять с семьей в парк. Жена – в кокетливом платочке, а дочки в синих башмаках «Гриндерс» и с фиолетовыми волосами, заплетенными в растаманские клоки. Двумя этажами выше – семья курдов-йезидов. Хозяйка семьи похожа на цыганку Зару. Дети красуются в не то настоящем, не то поддельном Fendi и Boss. Время от времени курды по-соседски жалуются, что йезидов все язычниками считают. «А у нас, между прочим, самая древняя вера, мы чистому огню молимся, а с другими верами и не спорим». Мусульмане этих коллег по противостоянию лужковской и общероссийской кавказологии недолюбливают: «язычники». Каждый вечер я встречаюсь на собачьей прогулке с соседкой из дома напротив. Я выгуливаю свою дворнягу, она – бультерьера, очень милую красноглазую сучку. Соседка – учительница, а сын у нее милиционер, начальник в нашем отделении. Иногда она мне рассказывает много интересного про «лиц кавказской национальности» и про борьбу с ними своего сына, потом с сердечной радостью делится новостями об успехах мусульманских, йезидских и православных детей в школе. Далее мы переходим к обсуждению самочувствия наших собак, о том, что ветеринары нынче стоят дорого, и говорим о вопросах общей культуры. Моя жена служит в Третьяковке, а соседка хочет отвести своих школьников посмотреть на шедевры. Пока не складывается, но наверняка когда-то получится. Это – приобретение. Если я его утрачу, будет то же самое, как если бы я забыл дядю Сережу, контуженного голубятника из Померанцева переулка. Он гонял своих турманов, поплевывал сквозь стальные фиксы и сиял начищенной медалью на засаленном пиджачке. «А это, мальцы», – волна перегара, – «медаль за город Будапешт». Если у меня это отберут, глотку не перегрызу. Не способен. Но сильно обижусь. Это мое. МЫ ХУЖЕ ДВОРНЯГ Самая большая моя утрата и приобретение – это тополь в переулке возле Пречистенки, у дома, где я жил в детстве. Одно из первых воспоминаний. Наверно, мне было не больше четырех. Конец апреля. Большое дерево, и прилипла к пальцу желтая шкурка тополиной почки. Небо – синее-синее, и пахнет выросшей сегодня травой. От восторга я описался. Мне было очень стыдно. Потом я долго проходил мимо этого тополя, не обращая на него внимания. Пять лет назад зимой, ночью, пришел. Серел февральский сугроб, двор был запружен автомобилями, дерево было очень большим. Но удивительно маленьким. Я его, как герой шукшинского кино, обнял и похлопал по коже. Мне стало стыдно за свои поступки. И за то, что я это дерево давно не видел, и за то, что веду себя как персонаж из советского фильма. А год назад вернулся. Тополь исчез. Вместо него – неряшливый пень с кое—как торчащими в разные стороны молодыми ветками. Мне стало страшно, хотя понятно: некоторые деревья живут быстрее, чем люди. Стыдно, что я забыл это дерево. Так стыдно, что чуть снова не описался. Затиснулся между гаражом и мусорным баком, а какая-то дама, прогуливавшая хриплого невоспитанного ротвейлера, посмотрела на меня с возмущением. Ну и что? Я отметил свою территорию – как бродячая собака. Люди тоже животные, и им необходимо знать пределы своего жизненного пространства. Но люди отличаются от комаров, которым безразлично, где сосать кровь, в Амазонии или в Иркутской области. Они не всегда похожи на перелетных птиц, меняющих место на место с математической безошибочностью. Люди отличаются от китов, безродных космополитов, прекрасно ищущих пищу везде в мировом океане. Я бы хотел быть китом, микроскопическим рачком или мистической эфирной сущностью. Возможно, я хотел бы быть ангелом. Но я человек. Я – как бродячая собака, существо близкое людям – задираю лапу. Голосую экзистенциальными выделениями. У меня есть территория, которая на человеческом языке называется родиной, и никто не имеет права у меня ее отобрать. Я хотел бы, чтобы люди этически, политически и религиозно приблизились к дворнягам. Пока этого не произойдет, я беру на себя риск сказать: мы хуже дворняг. Мы не научились любить родину. Краснорожий мент в Запорожье, когда я ехал в любимый Крым автостопом в 1979 году, сует мне под нос мясную гирю и говорит: «Я тебя, сука волосатая, научу родину любить». Тогда я промолчал или, возможно, начал лепетать что—то вроде «отпустите, дяденька милиционер». Страшно стало. Молодой был. А теперь, по мере накопления утрат, страха стало меньше. Теперь, наверно, я отвечу: «Я тебя, дурак, сам могу научить любить родину». Потому что я лучше знаю, что такое родина, чем все эти радетели Святой Руси, бойцы за Россию для русских, носители русской духовности и совкового патриотизма. Я беру на себя смелость сказать: моя родина – это моя родина. Я знаю, где она начинается, где кончается. Родина – у всех своя. Россия, населенная русскими ксенофобами и придурками, не понимающими, что все в мире меняется, – не моя родина. Россия, поголовно населенная китайцами, или американцами, или «лицами кавказской национальности», или марсианами – тоже не моя родина. К счастью, моя родина пока еще не стала резерватом фашистов и ксенофобов. Так что Россия – моя родина. А до дня, когда вся ее популяция будет состоять из одних китайцев, я явно не доживу. Так что предоставляю рассуждать о китайской России людям будущего. Я уверен, что у нас пока имеются другие, более насущные заботы. //ощущуение --------------------- ШКОЛА НАЧИНАЮЩЕГО КАПИТАЛИСТА. Игра в карты по-крупному Владимир ФЕДОРЦОВ (РИА «РосБизнесКонсалтинг» – для «iностранца») (N25 от 16.07.2002) В прошлом номере в нашей «iностранской» Школе начинающего капиталиста была опубликована первая часть материала, рассказывающего практически обо всех аспектах пользования платежными пластиковыми картами: о возможностях, предоставляемых ими, об иерархии карт и платежных систем, о способах оптимизации платежей, о подводных камнях, которые неизвестны многим, даже опытным, пользователям. Сегодня публикуется окончание материала. КАРТОЧНЫЕ МАСТИ Обилие карточных продуктов, предлагаемых различными платежными системами, делает процесс их классификации довольно сложным. Принципиальное различие заключается в том, будет ли пластиковая карта дебетовой, то есть позволяющей расплачиваться за покупки в пределах суммы на карточном счету, или кредитной. Последняя предполагает систематический перерасход средств по счету, или «овердрафт» (в пределах определенного лимита), с последующим возмещением банку-эмитенту израсходованной суммы и процентов за кредит. Вообще-то овердрафт может возникнуть и при использовании дебетовых карт. Однако это скорее исключение, чем правило. К тому же есть жесткие ограничения на сроки восстановления положительного баланса на карточном счете, да и штрафные проценты довольно высоки. До недавнего времени практически все эмитируемые российскими банками карты были дебетовыми (корпоративные карточные продукты, естественно, не в счет). Сейчас ситуация изменилась. ДельтаБанк предлагает своим клиентам валютную кредитную карту Visa Classic Credit. Кредитный лимит по ней может достигать 70% чистого (после уплаты налогов) ежемесячного дохода клиента. Банк «Русский стандарт», по некоторым оценкам являющийся лидером в кредитном секторе карточного рынка в России, эмитирует револьверную кредитную карту «Русский Стандарт-MasterCard», а также рублевую карту. Слово «револьверный» в данном случае не имеет отношения к огнестрельному оружию, а означает, что кредит автоматически возобновляется после погашения предыдущей задолженности. Лимит устанавливается индивидуально на основе анкетирования клиента. Абсолют Банк с апреля 2001 года выпускает валютные кредитные карты VISA Gold, при этом лимит кредитования исчисляется тысячами долларов США, а процент за пользование кредитом составляет 18% годовых. «Русский банкирский дом» предлагает клиентам Eurocard/Mastercard Gold и Eurocard/Mastercard Standard дебетовые карты с возможностью кредитования. Эксперты сулят этому сегменту рынка неизбежный и скорый бум. Тем не менее большинство предлагаемых населению пластиковых карт пока являются дебетовыми. Еще одно немаловажное различие заключается в способе нанесения на карту информации о ее держателе. От этого зависит, как именно может осуществляться авторизация. Если карточка является эмбоссированной, то есть номер, срок действия и фамилия держателя выдавлены и выступают над поверхностью пластиковой пластины, она может предъявляться к оплате в торговой точке независимо от того, какими видами устройств она, эта точка, оборудована. Неэмбоссированные карты требуют только электронной авторизации. Иначе говоря, «пластик», вся информация на котором нанесена лазерным способом, примут к оплате лишь те места, которые оснащены POS-терминалами. Банкоматы, впрочем, тоже не откажутся принять неэмбоссированную карту. Практически во всех платежных системах существуют оба типа карт. Неэмбоссироваными являются, в частности, Cirrus/ Maestro ассоциации Europay и VISA Electron. Их основные достоинства заключаются в низкой стоимости, невысоких тарифах и отсутствием требований к минимальному первоначальному взносу. В то же время стоит отметить, что большинство торговых точек, где принимают карты к оплате, оснащены импринтерами. Просто потому, что POS-терминалы намного дороже. По этой причине неэмбоссированные карты служат преимущественно для получения наличных в банкоматах и филиалах банков. Невысокая стоимость предопределяет их популярность в «зарплатных» проектах. Эмбоссированные карты, как правило, существуют в нескольких видах, предназначенных для разного круга клиентов. Широким слоям населения предлагаются карточки типа Classic, Mass, Standard. Их отличают умеренные тарифы, невысокие требования к минимальному первоначальному взносу, отсутствие некоторых дополнительных услуг. Банки обычно устанавливают одинаковые тарифы на выпуск и обслуживание, скажем, Visa Classic и Eurocard/MasterCard Mass (или Eurocard/MasterCard Standard). Тем, кто ценит «эксклюзив», предлагаются «золотые» карты – Visa Gold и, соответственно, Eurocard/MasterCard Gold. Стоят они в несколько раз дороже, требуют куда более внушительного первоначального платежа, но, судя по обещаниям банков-эмитентов, гарантируют держателям повышенную чуткость персонала, словом, возможность почувствовать себя V.I.P. Скорее всего, в ресторанах и гостиницах тоже поддержат это ощущение. В действительности главным преимуществом «золотых» карт является увеличенный лимит экстренной выдачи наличных в случае потери карты – при той же плате за услугу. Наконец, существуют еще «платиновые» карты – Visa Platinum и Eurocard/MasterCard Platinum. Они эмитируются далеко не всеми банками и предлагаются тем, кто хочет подчеркнуть свой высокий статус. По тарифам «платиновый» пластик не слишком далеко ушел от «золотого», но держатели карт с надписью Platinum могут, например, бесплатно получать дубликаты выписок по карточным счетам. Предлагается им и расширенный пакет сопутствующих услуг, который каждый банк определяет самостоятельно. Еще один критерий: в зависимости от применяемых технологий различают карточки с магнитной полосой («магнитные») и карточки с микропроцессором («чиповые», или «cмapт—кapты»). Последние считаются более надежными и защищенными от мошенничества. Кроме того, наличие процессора упрощает авторизацию: сведения о состоянии карточного счета хранятся непосредственно на карте. Стоит отметить, что «пластик» международных платежных систем преимущественно магнитный, тогда как отечественные системы «Золотая Корона» или Accord предлагают почти исключительно чиповые карты. Валюта счета, хотя и не имеет прямого отношения к типам пластиковых карт, тоже заслуживает небольшого комментария. Международные карточки фактически являются мультивалютными, расплачиваться ими можно и в России, где принимают рубли, и за рубежом, где в ходу доллары, евро или местные деньги. Но при оплате покупок в валюте, отличной от валюты карточного счета, производится конвертация, причем ее условия не всегда приятны. Например, пересчет рублей в доллары или евро может производиться по курсу платежной системы, отличающемуся от того, который установил Центробанк. Кроме того, российские налоговые органы настаивают на взимании 1-процентного налога при снятии наличности в иностранной валюте по карте, счет которой ведется в рублях. КАРТОЧНЫЕ ПРАВИЛА После того как все бумаги заполнены, деньги на счет внесены и карта получена, начинается действительно большая игра. Об основных ее правилах – где платить, как платить, сколько платить и т. п. – более-менее подробно расскажут в банке-эмитенте. Впрочем, во многих случаях этот рассказ сводится к перечислению адресов банкоматов, совету хранить пин—код и карту в разных местах, причем и то, и другое – одинаково бережно, а также коротким инструкциям по использованию «пластика» по назначению. Да, банк еще должен снабдить держателя карты номерами телефонов круглосуточной службы поддержки. Знания этих несложных правил достаточно в 99 случаях из 100. Но может ведь наступить и сотый. Действительно, перед тем как войти в ресторан или магазин с твердым намерением расплатиться пластиковой карточкой, нелишне кинуть взгляд на вход. Торговые точки вывешивают на дверях наклейки с логотипами тех платежных систем, картами которых можно в этом месте заплатить. И хотя в Москве предприятия розничной торговли и сферы обслуживания обычно либо вообще не связываются с «пластиком», либо уж принимают его практически всех систем, не бывает правил без исключений. Чаще всего это относится к неэмбоссированным Cirrus/Maestro или VISA Electron. Точно так же нелишне быть поаккуратнее во время общения с банкоматом. В принципе этот агрегат обладает некоторым количеством искусственного интеллекта и потому добросовестно старается избавить обладателя «пластика» от некоторых проблем. Но человеку свойственно не только ошибаться, но и упорствовать в своих ошибках. Банкомат же сконструирован в расчете на защиту денег – своего банка и его клиентов, – а потому психологическим нюансам не обучен. Трижды неправильно введен пин—код – и карта надолго исчезнет в чреве «слишком умного» железного ящика. Так что если аппарат просит держателя карточки повторить ввод заветных цифр с кодом, стоит свериться с бумажкой: вдруг все-таки не машина виновата, а память человеческаяѕ В то же время жизнь полна сюрпризов, и не все из них приятны для обладателя платежной карты. Например, с карточного счета могут вдруг, без видимых причин начать исчезать деньги. Увы, мошенничество с кредитными картами – одно из самых распространенных в мире явлений. По подсчетам западных специалистов, в прошлом году каждый двадцатый владелец «пластика» становился жертвой злоумышленников! Потери от мошеннических операций превысили $2.000.000.000. В последнее время эта цифра увеличивается на 30-40% в год. Конечно, в некоторых случаях держателям пластиковых карт удается оспорить в банке некоторые из якобы проведенных операций. Особенно если речь идет об оплате покупок в тех точках, которые оборудованы импринтерами. Служба безопасности банка-эмитента проверяет подпись клиента на копии слипа, и при обнаружении явной подделки дает «добро» на возмещение клиенту списанной с карточного счета суммы. Если же деньги снимались через банкомат или списывались при посредстве POS-терминала, доказать свою правоту будет непросто. Разве что случай совсем уж из ряда вон. Например, держатель карточки снимал наличные в Москве и никуда из столицы не выезжал, а в тот же день «его» картой расплатились во Владивостоке. Кстати говоря, во всех спорных ситуациях большое значение имеет быстрота обращения в банк-эмитент. Чем раньше обнаружится пропажа денег, тем больше вероятность обнаружения злоумышленника и восстановления справедливости. Поэтому имеет смысл почаще проверять счета. Сделать это можно и в отделении банка, и через банкомат. Иногда списание со счета большей суммы, чем ожидалось, происходит вследствие некоторых особенностей «пластиковых» расчетов. Обычно эта проблема возникает, когда валюта карточного счета не совпадает с валютой, в которой совершалась операция. Дело в том, что процессинговый центр может проводить расчеты не в тот день, когда в действительности прошла операция, а позднее. Соответственно, курсы пересчета валют могут различаться. К тому же при использовании за рубежом карт, выданных российскими банками, пересчет может осуществляться дважды. Например, если карточный счет рублевый, а оплата проводилась в евровалюте, сначала платежная система пересчитает евро в доллары по собственному курсу, а затем банк-эмитент – опять-таки по собственному курсу – переведет доллары в рубли. Спорить в таком случае не приходится. Если обладание карточкой сулит некоторые проблемы, то что уж говорить о ее потере. Кстати, когда реклама расписывает «повышенную безопасность» электронных денег, доверять ей не стоит. Сведущие люди утверждают, что потеря карты – это хуже, чем потеря бумажника с наличными. В последнем случае можно лишиться только той наличности, которая в нем была. Утрата карточки грозит потерей гораздо большей суммы, чем та, что в действительности находится на карточном счете. Разница может достигать $$1.000-5.000. Расставание с «пластиком» может произойти несколькими путями. С криминальным (кража или грабеж) и банальным (обыкновенная рассеянность), как говорится, все ясно. Держателю карты, теперь уже бывшему, остается лишь посочувствовать и посоветовать как можно быстрее обратиться в банк-эмитент. Сначала по телефону – чтобы карточку внесли в список тех, авторизация которых невозможна, – а затем и лично. Только после подачи письменного заявления с хозяина карточного счета снимается ответственность за дальнейшее использование карты. С этого момента за все отвечает банк. Лишиться карточки можно и в совсем уж неожиданном месте. Например, в торговой точке, где ее вроде бы приняли к оплате. Или банкомат может «проглотить» карту. Такие случаи нередки. Если отбросить троекратную ошибку при наборе PIN-кода, то «задержание» карточки может быть связано с тем, что ее номер по каким-то причинам оказался в стоп-листе. Намного реже встречается ситуация сбоя в программном обеспечении банкомата. Если карта изъята торговой или сервисной точкой, обязательно составляется акт с указанием времени, места и причины такого изъятия. Как только он подписан, следует немедленно связаться с банком-эмитентом. Если же карточку «проглотил» банкомат, сначала нужно связаться с организацией, его установившей. Обычно номера телефонов написаны на корпусе аппарата. Преодолевать вполне возможный – в случае пребывания в далекой зарубежной стране – языковой барьер придется самому. Банк-эмитент тоже необходимо поставить в известность о случившемся. В некоторых случаях задержанная банкоматом карточка возвращается ее держателю, в некоторых – отправляется эмитенту. Кстати сказать, перевыпуск карты в связи с ее утратой или повреждением – удовольствие не бесплатное. КАРТОЧНЫЕ ШУЛЕРЫ Взломщики электронных кошельков становятся все изощреннее. Чтобы начать со своего счета оплачивать чьи—то чужие покупки, необязательно даже терять карту. Все, что требуется злоумышленникам, это ее номер. Остальное – дело техники. Или «высоких технологий». Бывают, разумеется, и более простые случаи. Например, при оплате покупки в магазине недобросовестный сотрудник может несколько раз «прокатать» карту на импринтере и получить несколько слипов. Один он заполняет и отдает на подпись держателю карточки, а остальные оставляет у себя. В дальнейшем ему остается лишь скопировать подпись клиента на слип – и карточный счет чуть-чуть опустошится. Другой вариант – банальное вписывание в счет «лишних» товаров. Словом, обладателю пластика необходимо настаивать на том, чтобы все манипуляции с картой проделывались в его присутствии. Да и счета, перед тем как их подписать, есть смысл тщательно проверить. Вообще-то русский народ недаром считает, что иная простота хуже воровства. Что может быть проще полоски скотча? Однако с помощью этого нехитрого орудия преступления было «подоено» немало карточных счетов. Как—то полоской скотча было заклеено окошко выдачи наличных в банкомате. Умный аппарат принимал карту, гудел, писал на дисплее, что все «ОК!», но денег не выдавал. Расстроенный клиент отправлялся на поиски «исправного» устройства, а находчивый злоумышленник извлекал деньги. После этого окно вновь заклеивалось скотчем. Эти хитрости, в сущности, стары как мир. Ибо используют давно известные человеческие слабости – доверчивость, небрежность, рассеянность. Но чаще всего злоумышленники идут в ногу с техническим прогрессом. Известны случаи, когда банкоматы или POS-терминалы «дорабатывались», становясь считывателями информации о карте. Чтобы без проблем опустошить карточный счет, необходимо располагать копией магнитной полосы пластиковой карточки и ее пин-кодом. Первое позволяет изготовить дубликат, а второе дает возможность отправиться с копией к ближайшему банкомату и быстро обогатиться. Снабдить злоумышленников такого рода знаниями помогают «высокие технологии». На клавиатуру POS-терминала накладывается специальная пленка, а сопряженный с ней микропроцессор оперативно переводит действия держателя карты в последовательность цифр, являющуюся пин-кодом. А считыватель магнитной полосы параллельно с основной работой записывает в память нужную мошенникам информацию. Еще один аппарат, расположенный в другом месте, изготавливает пластикового двойника. Некогда этот криминальный бизнес, связанный с дублированием или подделкой пластиковых карт, был весьма распространен в Америке. Он даже послужил основой одной из главных сюжетных линий романа американского писателя Артура Хейли «Менялы». В наши дни многое изменилось. Появление Интернета и интернет-магазинов сделало карточное мошенничество более простым и более доступным. Им промышляют даже технически одаренные подростки. Обладание одним только номером «пластика» открывает широчайшие возможности. Ибо позволяет безболезненно и почти безнаказанно расплачиваться за покупки в интернет-шопах. Основная трудность состоит лишь в том, чтобы безопасно получить товар. Многомиллионные (в долларах) суммы потерь держателей карт свидетельствуют, что и эта трудность успешно обходится. Покупками разного рода приятных мелочей через Интернет с использованием чужих номеров платежных карт промышляют преимущественно тинейджеры. Те, кто постарше, на мелочи не размениваются. Широко распространены случаи, когда для списания денег карточных счетов в свою пользу мошенники используют липовые интернет-магазины. Один из них, кстати говоря, был обнаружен в России. За недолгую деятельность его создатели ухитрились облегчить электронные кошельки на пару миллионов долларов. Разумеется, и традиционные случаи очистки счетов с использованием похищенных карт не становятся реже. Краденым «пластиком» мошенники с удовольствием и легкостью оплачивают покупки в магазинах. И даже экстренный звонок в банк-эмитент, блокирующий авторизацию платежной карты, не спасает. Во-первых, известны случаи, когда карточный счет опустошался в течение всего лишь одного часа после пропажи карточки. Во-вторых, даже блокировка карты не помешает мошенникам ее использовать. Во многих странах авторизация карты не проводится при оплате покупок на мелкие суммы. Такого рода лимиты устанавливаются платежной системой и составляют, как правило, $$40-50. Словом, приходится повторять простые на первый взгляд советы. Не храните пластиковую карту и пин—код вместе. Наилучшее хранилище для последнего – ваша собственная память. Не доверяйте карту случайным людям. Добивайтесь того, чтобы все манипуляции с ней проводились в вашем присутствии. Даже если для этого придется встать из—за уютного столика в ресторане и пройти в подсобку. Требуйте уничтожения всех копий слипов и чеков в случае отказа от покупки, неудачной авторизации карты и т. п. Все подписанные слипы бережно храните в течение хотя бы полугода и заведите привычку ежемесячно подводить баланс и проверять присылаемые банком выписки по карточному счету. Наконец, не используйте платежную карту для расчетов через Интернет. В конце концов, специально для этого платежные системы придумали особые продукты. А стопроцентную гарантию от посягательств карточных мошенников сулит лишь один способ. И от попадания реквизитов пластиковой карты к злоумышленникам, и от краж с карточных счетов на 100% защищает только отсутствие престижного «пластика». Но лично мне этот способ представляется если и не очень спорным, то, по крайней мере, очень скучным. //деньги ---------------------- Бакинские армяне мытарят в России Наталия ЗУБКОВА (N25 от 16.07.2002) И С НАДЕЖДОЙ ГЛЯДЯТ НА АМЕРИКУ В прошлом номере мы кратко сообщали о том, что Соединенные Штаты открыли иммиграционную программу по приему армян, бежавших из Азербайджана в Россию в конце 80-х – начале 90-х годов. Полученная нами тогда информация оставила много вопросов. Как практических, так и праздных. Ну, на самом деле, что побудило американцев спустя 14 лет после погромов в Сумгаите и последовавших за ними преследований армян в Баку вернуться к этой проблеме? И как теперь определить, кто действительно до сих пор гоним, а кто оправился, заново выстроил жизнь и в спасении не нуждается? Как начала работать эта программа – то есть что уже происходит в реальности? И наконец: как относятся к инициативе американцев российские, конкретно – московские власти, под защитой которых все эти годы находились бакинские беженцы? ...Помню, когда в ноябре 1990 года я впервые летела в Америку, салон экономкласса самолета компании PanAm был заполнен бакинскими армянами. Потом в аэропорту JFK помогала им заполнять таможенные декларации. Но в январе 1994 года, когда я в следующий раз летела в Нью-Йорк, в самолете армянских беженцев не было. Теперь знаю, что американцы перестали их принимать в 1993 году: срок действия тогдашней программы был ограничен пятью годами, по истечении которых прошения от этой категории лиц рассматриваться перестали. Хотя уже тогда было очевидно, что многие из тех, кто мог быть квалифицирован как беженец, остались за бортом. Есть и другая версия такого поворота событий. Говорят, что руку к закрытию программы приложили армяне, живущие в Армении и в США: хотели, мол, «сохранить генофонд» – и стремились завернуть поток армян в Армению. Так или иначе, но в компьютерах Washington Processing Center замороженными остались сотни заявлений бакинских армян. Категорического отказа все эти годы они не получали. В вежливых стандартных отписках говорилось: ваша программа закрыта, но не теряйте надежду – пишите. История Жанны Керимовой, рассказанная ею самой – В конце 80-х после резни в Сумгаите начались гонения на армян в Баку. Моего отца избили и выбросили из трамвая, сестру избили на заводе. Она уволилась и уехала в Москву. Было это в 89-м. А я, мама, папа и двое моих сыновей уезжали из Баку на пароме 18 января 90-го. Моего мужа, азербайджанца, в отличие от многих состоявших в смешанном браке, с работы не уволили, поэтому он остался. Это была эвакуация. В бакинский порт на автобусах свозили остававшихся в городе армян. У въезда в порт нас поджидали бойцы Народного фронта с дубинками, арматурой. Милиция нас защитила, и в 10 вечера паром отплыл в Красноводск. Утром прибыли на место. Там нас покормили, зарегистрировали, выдали «паромные» справки, но, узнав, что наша семья намерена ехать в Москву (моя сестра уже жила в Москве в гостинице «Восток»), сказали, что Москва не принимает, и посадили на ереванский самолет. Я пыталась объяснить, что мой муж азербайджанец и в Ереване мне не место. Но это не помогло. В Ереване мы из аэропорта не вышли. Провели там без еды и питья полтора суток, купили за свои деньги билеты до Москвы, хотя нас обязаны были перевозить бесплатно, и улетели. Правда, в Ереване надо мной еще успели поиздеваться: увидели, что у меня смешанный брак, и спрятали мой паспорт. Отец, участник войны, поднял шум и паспорт вернул. В Москве – тоже с боем – поселились у сестры. Заведующая гостиничным корпусом не хотела нас пускать, помогло вмешательство армянского посольства: разрешили селиться в гостинице тем, у кого там уже жили родные. Вшестером мы разместились в двухместном номере. И началась наша московская эпопея. Сначала регистрация. На полгода, на три месяцаѕ В 1991 году нам выдали удостоверения беженцев, которые продлевали раз в год, потом раз в полгода. А сейчас эти удостоверения они за документ не считают, называют его удостоверением неустановленного образца. В Баку я работала в Академии наук. Поэтому, когда еще был СССР, я пошла в здешнюю Академию – трудоустраиваться. Там обещали помочь с работой, но ничего не сделали. Первое время к нам относились как к москвичам. Отец перевел свою военную пенсию, мать тоже. Муж оставался в Баку и помогал по мере сил, приезжал к нам при любой возможности. Шесть лет назад нам дали трехкомнатную малогабаритную квартиру в Вострякове. Опять же отец как участник войны добился. Но до того администрация гостиницы «Восток» вместе с миграционной службой подали на него в суд – требовали выселиться из гостиницы. Всех этих мытарств отец не выдержал – скончался в 1996 году. А мой муж умер еще раньше, когда приехал к нам на День победы в 1995 году. Умер прямо в гостинице. И вот теперь от нас стали требовать принятия гражданства. А с какой стати мы должны его как-то специально принимать? Мы здесь уже 13 лет и по Конституции являемся гражданами России. Там же ясно сказано, что все граждане СССР, которые в момент распада Союза находились на территории России, автоматически являются гражданами РФ. Этого власти признавать не хотят. Показывают нам какую-то статью из закона о гражданстве, которая касается тех, кто вчера в Россию приехал. То же и с регистрацией. Раньше давали нам справки о регистрации по месту пребывания. А сейчас вообще дали маленькие вкладыши к паспорту – какие дают иностранным гражданам. Но жить в Москве в последнее время стало совсем страшно. У меня дети смуглые, они из Вострякова никуда не выходят. На бирже труда нас не регистрируют, пенсию не оформляютѕ Миграционная служба не защищает, а душит. Пересчитывают нас, как поголовье, раз в полгода. В данный момент я не столько на Азербайджан обижена, сколько на Россию. Оттуда хоть удрать удалось. А здесь – постоянное ущемление, унижение. Куда отсюда бежать? Разве что в Америку. Первое заявление на эмиграцию в Америку мы подали еще в 90-м году. Сначала даже не думали об этом – надеялись вернуться в Баку. И потом много раз еще подавали. Получаем вежливые отказы. В сентябре 1995 года мы обратились в группу Российского исследовательского центра по правам человека «Движение без границ», и они порекомендовали нам адвоката Шабанову. Она приехала, сказала, что дело это очень сложное, но обещала попробовать его сдвинуть. Договор мы заключили с ней в январе 1996 года, и с тех пор тянется эта волынка. Сейчас, кажется, что-то сдвинулось, анкеты раздаютѕ Теперь трудно сказать, надеялась ли выиграть это дело адвокат Татьяна Шабанова, российская гражданка, постоянно проживающая в США, характеризующая себя как специалиста по международному праву и защите человеческих и гражданских прав и как официального представителя в США Межреспубликанской коллегии адвокатов России. Известно, что до нее попытку убедить американское правительство в необходимости включить армянских беженцев в поправку Лаутенберга, согласно которой некоторые категории граждан бывшего СССР получают в США стутус беженца, предприняла в 1994 году американская правозащитная организация из Колорадо Center for Human Rights Advocacy. И на ведение этого дела даже получила государственный грант (адвокаты, не оплачиваемые клиентами и ведущие дела совместно с правозащитными организациями, могут получить грант на эту работу от американского правительства). Но в петиции им было отказано. Татьяне же было отказано в гранте. Так что ее работу оплатили 16 армянских семей, с которыми она заключила договор в Москве: каждая семья – по 1.000 долларов. Деньги по американским понятиям никакие. О своей работе адвокат Шабанова рассказала мне по телефону из Сан-Франциско: – В августе 1999 года я направила петицию на адрес генерального прокурора США Жанет Рено и еще в десять высших государственных инстанций США. Сопроводительный материал к петиции составил 600 страниц: описание судеб клиентов, вырезки из российской прессы, описывающие условия жизни бакинских армян в России, письма-прошения американских армянских организаций и частных лиц. – Вы добивались статуса беженцев только для своих клиентов или стремились способствовать открытию беженской программы для многих? – На примере 16 семей я обосновывала необходимость заново открыть иммиграционную программу для армянских беженцев из Азербайджана. Не имело смысла добиваться статуса беженца только для этих семей. Такой «малостью» никто в госдепартаменте не стал бы заниматься. Другое дело, если бы удалось доказать, что есть целая категория лиц с общей судьбой, нуждающихся в спасении. – Когда вы узнали, что дело идет к победе? – Первый письменный положительный ответ я получила спустя 6-7 месяцев от директора по международным делам госдепа. После этого еще почти два года продолжалась переписка, телефонные и личные контакты с представителями госдепа, СИН и Вашингтонского центра, которые занимались моей петицией в оперативном порядке. И наконец совсем недавно меня известили об открытии программы. – Как вы оцениваете число претендентов на получение статуса беженца в США? – С этим вопросом ко мне в начале прошлого года обратился глава Вашингтонского центра обработки документов. В свою очередь я попросила разные российские правозащитные организации помочь мне в выяснении численности соискателей. Мы собирали все публикации, где фигурировали такие цифры. И дали приблизительную оценку: в Москве проживает тысячи три человек, а по всей России их может быть до ста тысяч. Сейчас в программе фигурирует минимальная квота – 3.000. Но это тоже не стабильная цифра. Дело определят заявления от граждан, сбор которых начат. Сколько их будет, насколько они будут весомы? Посмотримѕ Комментарий официального представителя Международной организации по миграции (МОМ), пожелавшего остаться неназванным На самом деле никакой петиции не существовало. Все эти годы государственный департамент Соединенных Штатов внимательно следил за положением азербайджанских армян: американское посольство в Баку сообщало о положении армян в стране, американское посольство в Ереване – о положении армянских беженцев, прибывших из Баку в Армению. Соединенные Штаты участвовали в финансировании обустройства бакинских беженцев в Армении. И все эти годы в госдепартаменте ходили разговоры о необходимости возобновить прием Соединенными Штатами армянских беженцев. Конечно, не тех, кто обосновался в Армении, но тех, кто бежал в Россию. И сами беженцы, и представляющие их интересы адвокаты, и правозащитные организации не давали госдепартаменту о себе забыть. Уважаемый адвокат Шабанова – один из таких адвокатов. Я специально запросил госдепартамент, сыграла ли Шабанова какую-то специальную роль в этом процессе. И получил определенный ответ: нет, она лишь представляет интересы армянских семей. Мне бы просто не хотелось вводить в заблуждение ее клиентов: не познакомившись с их делами, мы не можем дать гарантии, что все они непременно получат разрешение на переезд в СШАѕ А заявления от желающих принять участие в программе уже начали поступать. Одно утро я провела у входа в организацию «Гражданское содействие», где раздавали анкеты. Вопреки строгому разъяснению, полученному мною от ответственного работника этой организации в день открытия программы – мол, анкеты будут выдаваться только бежавшим тогда-то туда-то, не имеющим того-то и того-то – теперь, неделю спустя, анкеты выдавали всем желающим, с предложением размножить их для знакомых и родственников. Конечно, раздавать анкеты стали не ровно в 10 утра, и народ успел не только занервничать, но и начать вести списки. Конечно, в помещение – и вправду крошечное – никого не впустили: уезжающие в Америку, выйдите на улицу! Хотите задать вопрос – выньте изо рта жвачку! Сначала почитайте анкету, подумайте, а потом спрашивайте! И так далее в том же тоне. Разговоры в толпе самые разные. – Я до сих пор нелегально живу на квартире. Меня сразу предупредили, что будут продлевать временную регистрацию не более двух-трех раз. В России мы с 1996 года. До этого в Армении три года жили в пансионате, потом начался голод, блокада, а у меня детиѕ Поехали в Ашхабад – в теплые края. Потом сюдаѕ – Когда этот ужас в Сумгаите случился, у меня грудной ребенок на руках был. В конце 1988 года мы в Армению уехали. Там нас не принимают, армянами не считают. У меня свекровь украинка, вот мы и двинулись к ней – на Западную Украину. Но там жуткий национализм. Оттуда уехали в Тюменскую область. И все то же. Ребенок в школу идет, ему в след «чурки-мурки, хачики» – одни и те же оскорбления что от русских, что от татар, что от азербайджанцев. Закрыли там квартиру и убежали сюда. Здесь – все то же. Боишься в метро зайти. Сын у меня смуглый. Двое русских подростков к нему подошли: что ты здесь делаешь? Хорошо, я рядом былаѕ – До 1992 года многие из нас подали заявление на отъезд в Америку. У меня, например, в Вашингтонском центре обработки документов десять лет был номер дела. А потом Вашингтонский центр закрыли со всеми нашими делами. Теперь начинай все сначалаѕ – У меня есть справка, что я временно проживаю в России. Живу я здесь 13 лет. А где же я живу постоянно? Считается, что в Баку, где моя квартира давным-давно занята. И действительно, я оттуда не выписалась, когда бежала в домашней одежде с мужем, ножом изрезанным. И до сих пор в моем старом советском паспорте стоит отметка о прописке в Баку. Рассказывают, что армян, прибывающих в бакинский аэропорт, сразу же отправляют обратно – в страну не впускают, нас там и сегодня могут убитьѕ – Почему нас постоянно в метро останавливают? В воскресенье мы с семьей в церковь собирались. Так нас остановили и держали сорок минут – устанавливали наши личности. Почему? Потому что у нас другой цвет волос или другой тип лица? Это повод, чтобы собирать с нас даньѕ – Вся власть в России в руках у евреев. Я не националистка. Но я прекрасно знаю, что в правительстве евреи сидят, всю Россию держат, а лицо кавказской национальности – козел отпущенияѕ И тут же председатель комитета «Гражданское содействие», руководитель программы «Миграция и право» правозащитного центра «Мемориал» Светлана Ганнушкина дает разъяснения журналистам: – Это люди, которые приехали из Азербайджана, – бежали от этнических погромов. Приехали в окрестности столицы своей страны – Советского Союза. И двенадцать лет им выдавали удостоверение беженца, продлевали год от года. В 2000 году вдруг объявили, что это документ неустановленного образца, и они оказались вне закона. Произошел совершенно уникальный в мировой правовой практике прецедент – делегализация статуса людей. В других странах нелегальных мигрантов спустя три года легализуют, а здесь жителей своей же страны объявляют вне закона. Естественно, люди боролись за свои права – обращались в Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев, обращались к нам, а мы, в свою очередь – ко всему мировому сообществу, писали доклады. И вот Соединенные Штаты как страна, принимающая беженцев со всего мира и имеющая не одну гуманитарную программу, решила принять и их, поскольку в России они защиты не получили. Хотя я убеждена, что в соответствии с нашим законом о гражданстве, который работал до самого последнего времени, они – граждане России: постоянно проживали на территории страны на момент принятия закона. Вся загвоздка была в пресловутой прописке. Ее-то у этих людей и не было. Прежде чем открыть программу, представители госдепартамента США приезжали к нам, чтобы ознакомиться с условиями жизни бакинских армян. И видели, как стариков лишают пенсии раз в три месяца, видели, как власти бездействуют. Можно услышать разговоры, что эти люди Америке нужны, а России – нет. Это неверная постановка вопроса. Америка открыла гуманитарную программу, потому что как часть мирового сообщества считает себя обязанной помочь этим людям. То есть речь идет не о пользе для страны. Ведь приниматься будут не трудовые резервы, а старики, инвалидыѕ Поведение России – позорно. Мы боролись как могли, делали все, чтобы обратить внимание власти на эту ситуацию. В итоге максимум, который мы можем сделать для мигрантов, – это помочь им уехать в Америку. Хотя помощь наша самая скромная – мы только раздаем анкетыѕ Комментарий официального представителя МОМ Светлана Ганнушкина явно скромничает. Ее организация является неофициальным консультантом госдепартамента по этому вопросу. Естественно, не в решении отдельных судеб, но во всем том, что касается общего положения армянских беженцев в России. Вашингтон неоднократно обращался к ней за экспертизой, она сопровождала сотрудников госдепартамента в поездке по местам расселения беженцев. Твердо можно сказать, что комитет «Гражданское содействие» сотрудничает с МОМ в осуществлении этой программы. Касательно процесса подачи заявлений комитет действительно лишь раздает анкеты, но в его задачу входит также оповещение всех заинтересованных лиц об условиях и сроках программы. У МОМ ведь нет собственных контактов с местной общиной бакинских армян. Как отнеслись московские власти к американской инициативе и что они вообще думают о положении азербайджанских армян в городе? Эти вопросы я задала председателю Комитета по делам миграции правительства Москвы Сергею Смидовичу, который на своей пресс-конференции посетовал на тяжелую социальную обстановку, сложившуюся в Вострякове во временном центре проживания армян, бежавших из Азербайджана, и торжественно объявил, что распоряжением мэра регистрация этих лиц продлена до конца 2002 года. Вот его ответ: – Действительно, на днях я получил письмо из американского посольства от госдепартамента США о том, что они открывают программу по переселению беженцев, временно размещенных в Вострякове и в других местах города. Но это не только одной Москвы касается. В письме шла речь обо всей России. Мы эту идею поддерживаем в принципе. Потому что это, во-первых, частично снимет некоторую напряженность. А во-вторых, позволит людям, которые хотят выехать и которые подходят под определенный стандарт, решить свои проблемы. Но пока еще непонятно, как эта программа пойдет. Для ее реализации необходимо, чтобы в ней принимали участие правительственные организации наряду с общественными. Сейчас мы проводим перерегистрацию этих лиц, и эта процедура требует существенной предварительной работы. Еще раз повторяю, правительство Москвы поддерживает эту программу и будет ей содействовать. Программа открыта в основном для тех, кто приехал в Москву с 1988 по 1992 год. Другая проблема – социальная, жилищное обустройство людей, не получивших статуса беженца, или тех, у кого срок действия статуса истек. Не создана вся система социальной адаптации беженцев и вынужденных мигрантов в новой ситуации, в которую они попали. Нужно активное участие органов местного самоуправления. Не все сводится только к мигрантам из Азербайджана. У нас есть еще беженцы из Афганистана, их несколько десятков тысяч. Они могут получить временное убежище в соответствии с новым положением правительства. Но чтобы их обустраивать, нужна развитая иммиграционная инфраструктура – центры временного размещения, нужно создавать коммуны, как это происходит в Германии. Там коммуны участвуют в приеме мигрантов, в их квотировании, в адаптации в новой национальной среде. У нас эта работа практически не ведется. С беженцами из Азербайджана проблема возникла по следующей причине. В свое время, еще в РСФСР, Москва, Московская область и Ленинград не рекомендовались для размещения в них беженцев и вынужденных переселенцев. Тем не менее люди приезжали в Москву, жили в гостиницах, что вызывало определенную напряженность, они требовали реализации своих прав. У нас еще не было закона о беженцах и вынужденных переселенцах. Тогда по приказу правительств СССР и РСФСР власти города разместили их в гостиницах Москвы и развезли по районам Подмосковья. Неоднократно правительство Москвы выходило с просьбой решить этот вопрос. Но министерство финансов не выделило ни копейки, а квартиры, которые все-таки дали, во-первых, полностью проблему не решали, а во-вторых, люди отказывались уезжать из Москвы. Более того, насколько мне известно, половина тех, кто выехал из Москвы в предложенные им районы, не закрепились на новом месте и вернулись обратно в столицуѕ Признаться, от такого ответа я просто онемела и не смогла доспросить самое важное: как московские власти намереваются участвовать в американской программе приема беженцев из Москвы? Особенно если еще не позабыли недавние события в подмосковном Красноармейске. Боюсь, они считают себя вправе начать выдавать этим людям документы, свидетельствующие об их бедственном положении, о дате въезда в Москву и тому подобное. Тогда, наверное, надо было бы уточнить, во сколько каждая справка обойдется. Комментарий официального представителя МОМ Честно говоря, мы пока не знаем, о какой помощи идет речь. Но готовность ее предоставить г-н Смидович нам высказал. Итак, кому все же предназначена программа? Как будет идти процесс рассмотрения заявлений? Какие документы должны представить претенденты на получение статуса беженца? Когда начнутся интервью? На какой срок рассчитана программа? На эти вопросы мне ответил официальный представитель МОМ – организации, которой государственный департамент Соединенных Штатов поручил вести всю подготовительную работу с претендентами. Программа открыта для следующих лиц: – этнических армян, живших в Азербайджане; – покинувших Азербайджан из-за гонений. (Армяне, которые, скажем, в 70-е годы уехали из Баку на работу в Москву, в программу приняты быть не могут); – бежавшие непосредственно в Россию. (Те, кто сначала бежал в Армению или, к примеру, на Украину и прожил там какое-то время, в программу приниматься не будут); – и живущие в Москве или Московской области. (Из источников, близких к госдепартаменту, нам удалось получить разъяснение, почему речь идет только об этом регионе. В госдепартаменте считают, что в других регионах России армянские беженцы смогли получить российское гражданство и, главное, постоянную прописку, которая дает им возможность полноценно жить и работать – как и любому другому гражданину России. В Москве и в Московской области постоянная прописка всегда составляла серьезную проблему, что и подтвердил в беседе со мной г-н Смидович.) Идеальным кандидатом на получение статуса беженца в США будет тот, кого эвакуировали из Баку в начале 1989 года, кто приехал прямо в Москву и получил здесь временную прописку. У такого человека в руках есть все доказательства того, что он удовлетворяет условиям программы. И если позже он уехал в Иваново или в Иркутск, то ему необходимо будет доказать, что он пытался поселиться в Москве. Итак, человек, отвечающий перечисленным критериям, заполняет анкету, которую он может получить в комитете «Гражданское содействие». Там же ведут прием представители МОМ: помогают заполнять анкеты, отвечают на вопросы. К заполненной анкете следует обязательно приложить копии всех имеющихся паспортов, удостоверений беженцев или вынужденных переселенцев, свидетельств о временной регистрации, а также копии всех документов, которые податели заявления сочтут нужным. Факт проживания в Москве могут подтвердить справки из поликники, справки из школы, где учатся дети, или, скажем, договор, заключенный с московским работодателем. И отправить весь этот пакет с уведомлением о вручении – в МОМ (адрес указан на бланке анкеты). Получив эти документы, мы проверим, соответствуют ли они обозначенным критериям, известим Службу иммиграции и натурализации об открытии дела и назначим дату интервью в американском посольстве. Податель заявления узнает о дате интервью примерно за месяц, а за две недели он должен будет прийти к нам для подготовки к интервью. Обстановка в посольстве нервная, время на собеседование отводится небольшое – 20-40 минут, и без соответствующей подготовки справиться с ним трудно. Естественно, мы не будем разрабатывать с претендентами никаких, как говорят адвокаты, версий. Наша задача – научить человека адекватно представить свой случай, избежать недопонимания, на вопрос о годе рождения не рассказывать о годе рождения своей бабушки, говорить о том, что пережил сам во время погромов в Баку, а не о сталинских репрессияхѕ Начнутся интервью в конце сентября – в октябре, но поначалу это будут единичные собеседования, что называется, для пристрелки. Они позволят Службе иммиграции и натурализации оценить ситуацию, понять, какими документами располагают люди, и выработать стратегию проведения интервью. Основной поток пойдет после того, как закончится прием заявлений – то есть после 31 октября 2002 года. Причем сразу всех ни мы, ни посольство принять не сможем. Будем принимать людей в течение всего года. МОМ получила финансирование этой программы на период до 30 октября 2003 года. К этому дню у всех подателей заявлений, отвечающих установленным критериям, обязательно состоятся интервью в посольстве США. Напомним, анкеты выдаются в комитете «Гражданское содействие» (Москва, Долгоруковская улица, дом 33, строение 6) по понедельникам, средам и пятницам с 10 утра. //эмиграция ---------------------- Новые пограничники Байки записал народный байкер России, участник и организатор экспециции Валерий КЛАММ (N25 от 16.07.2002) ПЕРВЫЕ ВЕСТИ ИЗ СИБИРСКОЙ ЭТНОФОТОЭКСПЕДИЦИИ Сначала саяно-алтайская фотоэкспедиция «Люди на границах» называлась «Полевая миссия», а целью ее было обозначено содействие решению проблем сибирских народов. (Как мы писали об этом проекте в 13-м номере от 9 апреля 2002 года.) Но так случилось, что по ходу движения экспедиционного корпуса буквально все – в деталях и тотально – показывало несостоятельность любого миссионерства, изначально подразумевающего, что инородческие сообщества можно «осчастливить» путем привнесения новых «прогрессивных» (и, как правило, чуждых) идей и ценностей – а следовательно, разрушения «варварских» традиций. Так же постепенно окрепло понимание, что проблемной народная жизнь представляется преимущественно «специалистам по проблемам», которым непривычное в чужой культуре сразу и навсегда кажется плохим. Сами народы, похоже, другого мнения. Им далеко не всегда нужны пришлые решатели их проблем. Проблемы, конечно же, имеются, но больше всего их там, где миссионеры (религиозные, культурные, экономические и прочие) наиболее активно поработали, не без выгоды для себя разрушив традицию во имя «прогресса». А там, где местному населению удалось сдержать задор этих решателей – сработала общественная саморегуляция: чем глубже у культуры корни, тем лучше она переносит исторические катаклизмы. Культуры – они как деревья. Если говорить о миссии как о задаче культурного самосохранения людей, пересекающих в обе стороны полосу отчуждения между технократической цивилизацией и традиционной культурой, то она, наверное, должна заключаться в другом: в деликатном и настойчивом промоушне древнего опыта и традиционных рецептов жизни, способных помочь зашедшему во все возможные тупики «прогрессивному» сознанию. Такое вот миссионерство наоборот: духовный опыт древних спасает современников от удушья бездуховности их технократического образа жизни. Сегодняшние сталкеры культурного пограничья – этнографы, антропологи, фольклористы, археологи, музыканты и фотографы – ищут новое будущее древней мудрости. За успех этих «новых пограничников», за этнофутуризм и предлагаем немедленно выпить. А тем временем мы вам поведаем байки, родившиеся непосредственно на страницах путевых блокнотов участников экспедиции. НИЖНЯЯ ТАМОЖНЯ В Ташанте у КПП выходящих из машин людей встречает хлопец депрессивного вида. От других местных мы узнаем, что в те дни, когда он (его кличка Нижняя Таможня напоминает имя индейца) чувствует себя по утрам хорошо, то надевает камуфляж, берет какую-то самодельную печать и идет собирать с автоочереди «таможенный сбор» в сумме 10 рублей. Доверчивым плательщикам ставит куда-нибудь печать об уплате сбора, вид которой на следующем – настоящем – этапе таможенной процедуры людей в настоящей форме уже даже не раздражаетѕ А сам Нижняя Таможня следующие несколько дней чувствует себя нехорошо. СВАДЬБА В СТЕПИ С проводником тетей Раей едем на дальнюю стоянку в Чуйской степи – недалеко от Кош-Агача – фотографировать свадьбу. Рая – дальняя родственница брачующихся. Хотя мы свалились на этот праздник неожиданно, встретили нас ласково, снимать разрешили. Хотя, как это часто бывало в разных местах, немного стеснялись простоты своего быта. История этой пары проста и романтична: молодые познакомились за 4 месяца до своей свадьбы на свадьбе же общих друзей в относительно ближнем селе. И в тот же вечер будущий жених украл будущую невесту и увез к себе на эту самую стоянку. Потом все сладилось. И свадьба получилась хорошая. Только привезенный в приданое раскладной диван городского вида не вошел во входное отверстие поставленной для молодых юрты и остался красиво стоять в степи. МУЖЧИНЫ, КОНИ И СОБАКИ В магазине Чаган-Узуна стоим перед мучительным выбором напитка к ужину. Выбирать приходится между экзотической водкой «Вечный зов» (или – зев, написано затейливо) и вином «Дарующая радость». Отвлекшись, видим в проеме жесткую сцену: с явным превышением скорости по поселковой площади несется всадник с нечеловеческим выражением на лице – и вдруг на всем скаку летит через голову коня и очень травмоопасно падает в пыль. Немая сцена, падший не шевелится. Да и не верится, что после такого люди продолжают жить. Конь тоже молчит, ведет себя сдержанно и глядит на руку хозяина, не выпустившую поводьев. И тут приходит подмога – подбегает взволнованная собака, лижет наездника в голову, пытается носом эту его буйную штуку поднять из пыли. Голова подает признаки жизни, начинает шевелиться. Воодушевленная успехом собака продолжает реанимацию, подключается и конь – тянет привязанную к нему рукуѕ Мертвый воскресает, размазывает пыльную кровь, громоздится на свой транспорт и исчезает из виду на прежней скорости. После этого чуда воскресения свершается второе чудо – уже для нас: найдена менее галлюциногенная водка – «Сибирский размер». СОКОЛИНАЯ ОХОТА Музей поселка Жана-Аул нам показывает его директор. Женщина рассказывает про то, как поселок полностью переселялся с одного места на другое (солончаки разрушили фундаменты прежнего поселка, и деревня переехала). В музее работают трое – в том числе истопник. Этот мужчина, будучи смелым музейным новатором, предложил однажды возродить при музее старинную забаву – соколиную охоту (в местном варианте раньше применялись небольшие беркуты). Была куплена в Монголии и привезена в музей перспективная модель хищной птицы, а истопник стал ее наставником. Училась птичка неважно, но кушать хотела регулярно и помногу. Для обеспечения рациона (2 килограмма свежего мяса в день) музею была открыта натурально-кредитная линия от местного совхоза. Но в один роковой для будущего охотника день сумма долга совхозу достигла критической отметкиѕ «В общем, мы попросили истопника сделать для музея мумию птицы, и теперь беркут работает в нашем музее экспонатом,» – сказала директор и повела рукой в сторону витрины с чучелом. А нечего было плохо учиться. СТЕПА-СОЛЯРИС В поселке Коо пытаемся снять историю про крещеных теленгитов. Выслушивают нас терпеливо, кормят ужином, оставляют ночевать (вот только насчет собственно съемок сомневаются: батюшка Макарий вроде бы не против, да паства не хочет). Знакомимся с всклокоченным Степаном, самым важным человеком в поселке, потому что он – источник света, а если по-казенному, то моторист дизельной электростанции. В бетонном сарае тарахтит на всю деревню движок, а Степа кормит его солярой, пока оба не устанут. В полночь Степа глушит агрегат и идет спать – и деревня во тьме до утра. Однажды Степа чудом не погиб: отдыхали с друзьями на пастбище, а рядом упал кусок космической ракеты – металлические и химические дожди ракетного происхождения гуще всего падают именно на этот район (отработанные ступени и несгоревшее топливо). Поэтому космос здесь не любят. РАЗВЕДДАННЫЕ Несколько дней, глядя на переменчивую погоду, стоим у перевала, ведущего из алтайской деревни Кокоря в Туву, и собираем мнения местных о нашей способности его проехать на японских машинках (в проводники никто не идет). Подходит женщина, оглядывает машины и говорит: «Там речки надо не только поперек переезжать, но вдоль по ним ехать. На этих городских машинах ни за что не проедете – были дожди, вода высокая, да и камни огромные». Перекур со следующим консультантом дает такое известие: «Да вот приезжали тут тувинцы на мотоциклах с люльками, закинули по двухсотлитровой бочке бензина да и укатили обратно. А вы на ваших вездеходах так и вовсе проскочите не заметив». Потом такая боевая сводка: «Из Тувы двое наших притащились. Ехали на газе-шестьдесят-шестом – мост оторвали. Не суйтесь – застрянете недели на две, и помочь некому будет. Разве что на коняхѕ» В конце концов сомнения разрешил сгустившийся дождь, лишивший нас последних шансов проехать вдоль по этим загадочным рекам. Дождю мы поверили сразу и, переверстав маршрут, двинули в объезд. А может, и нет его вовсе, перевала-то? ЦЕРКОВЬ ДЛЯ АНТАРКТИДЫ Приятно встретить вдруг человека, которого после учебы на архитектурном не видел лет девятнадцать. Вася Отришко живет в Усть-Коксе и наездами – в Горноалтайске. Промышляет рукомеслами и архитектурой, а совсем недавно в паре с другом победил в необычном тендере и получил заказ на проект и строительство деревянной церкви для Антарктиды. Отличные парни-плотники скоро закончат рубить храм где—то под Горно-Алтайском, и готовый к сборке комплект в сопровождении авторов поедет в Питер – и далее морем на Южный Полюс. Неисповедимо. НЕЕВКЛИДОВА ГЕОМЕТРИЯ – Скажите, пожалуйста, вот если по этой дороге ехать, сколько будет километров до ближайшей деревни? – На коне – четыре, а пешком – все десять. //путешествия --------------------- Откупори рецинии бутылку и перечти Гомера «Одиссею» Елена АНОСОВА (N25 от 16.07.2002) Лет семь назад мне мама привезла из Греции отменную шубу. Васильково-синяя лиса, легкая, стильная, к низу чуть расклешенная, подкладка в тон. Крашеный мех тогда только входил в моду, и в Москве начинали появляться барышни в зеленых, красных, сиреневых, синих норках, лисах, енотах, песцах, мексиканских тушканахѕ Дам в разноцветных мехах останавливали на улицах, об них как бы невзначай терлись в метро, на них оборачивались в кафе, догоняли с вопросами «откуда» и «почем»? И как—то так получалось, что шубами интересовались значительно сильнее и больше, чем собственно странами, откуда они были привезены. Сегодня же хоть горностая на себя напяль, никто даже бровью не поведет, разве что бросит небрежно: «О, вы отдыхали в Грецииѕ Акропольѕ В Афинах нечем дышатьѕ На Крите гораздо лучше. Как вам понравился Кносский дворец?». И вот если барышня замнется, покраснеет и промямлит что—то невразумительное типа «Оѕ даѕ», интерес к ней будет моментально потерян, и просидит она весь вечер одна, с пепельницей. И никакой горностай не поможет. Потому что теперь, как мне кажется, страны волнуют нас сильнее и больше, чем сувениры и подарки, которые мы оттуда привозим. Поэтому ни слова больше о шубах. Их на Крите практически нет. Точнее, количество этих (сами понимаете каких) фабрик и магазинов, посещение которых на материковой Греции – обязательная часть любой групповой турпрограммы, здесь значительно скромнее. И это замечательно. Сразу успокаиваешься и настраиваешься на правильный курортный лад – будет только отдых, только море, фрукты, вино, пляжи Элунды, ужины в тавернах Херсониссоса, дискотеки в Малье и Матале, закаты в Айос-Николаос, Кносский дворец, монастыри, поездки в Ираклион и Ханью, круизы на Спиналонгу и Санторинѕ А «этого» не будет ни за что. Ведь должно же быть хоть одно место в Греции, где нам будет хорошо и без «этого». Крит – особенный греческий курорт. Буржуазный, немного заторможенный, чуть-чуть богемный и своенравный, он не принадлежит туристам целиком, он пытается жить и для себя. Кажется, каждый критянин помнит о том, что он родился на земле, ставшей колыбелью одной из величайших цивилизаций человечества – минойской культуры, описанной и прокомментированной Гомером, Платоном, Аристотелем. В разговоре с чужеземцем непременно подчеркнет, что именно на Крите родился Зевс. И Эль Греко, между прочим, родом с Крита. Как бы мимоходом намекнет на неразгаданность критского линейного письма. Просияет, вспоминая тот славный период, когда на острове правили венецианцы, и немного нахмурится, если речь зайдет о годах турецкой оккупации. На Крите отдыхает свободная европейская молодежь и гостят арабские шейхи, приезжают взыскательные буржуа и прихотливые шоу-звезды, ведущие мировые компании облюбовали местные отели для своих презентаций и семинаров, а президенты – для тихого шикарного отдыха в кругу семьи. Здесь дети почему-то не мешают отдыхать родителям, а родители в массе своей – не жлобы и повидавшие мир люди, здесь мало русских туристов и все они очень симпатичные. Отдыхать на Крите совсем недешево и это правильно. От курортов материковой Греции Крит отличается, например, большим разнообразием гостиниц. Но это не сравнение плохого с хорошим, а хорошего с лучшим. Если любопытно, то хорошими курортными местам считаются, скажем, Херсониссос и Малья, лучшими – пляжи Элунды. Но все это очень относительно. Главное же на Крите именно то, что общий уровень сервиса достаточно высокий – во всем спектре курортных услуг. Иными словами, в какой бы отель вы ни попали, будет чуть лучше или чуть хуже, но никогда не будет плохо. И трехзвездочную гостиницу здесь никогда не выдадут за пятизвездочную, а в пяти «звездах» all inclusive не станут «разводить» постояльца на деньги за стакан воды. Но как и во всех южных странах окончательно расслабляться даже на честном Крите не стоит. Я давно замечала, что южанам доставляет искреннее удовольствие немного подшутить над северянами, особенно россиянами. Не от мерзости характера, просто грех не воспользоваться нашей лопоухостью. Но если проказы итальянцев вопиющи настолько, что даже не смешны, то критяне в своих шалостях так элегантны, что обижаться глупо. Пять дней подряд мы обедали в одном милом отельном ресторанчике у моря. Нас обслуживала чудная пожилая гречанка Джорджина. Она была артистична, как сама Мелина Меркури, обаятельна и темперамента, пела, подавая греческий салат, шутила, разливая вино, называла нас по именам, говорила о погоде и раскачивала бедрами. Мы подружились с Джорджиной, она стала нам, как мать родная. В последний день Джорджина, не моргнув глазом, втюхала нам одну королевскую креветку за $47. Мы так растерялись, что тут же выложили деньги. Душка Джорджина, пусть это будут самые маленькие твои чаевыеѕ Джорджина, кстати, вполне бойко болтала на английском, немецком, итальянском, чуть-чуть картавила на французском, моментально научилась у нас расхожим фразам по-русски. И это тоже приятная особенность Крита: обслуживающий персонал в отелях, тавернах, магазинах, компаниях rent-a-car, как правило, может изъясняться на нескольких европейских языках. Чего нельзя сказать о любимых россиянами Турции и Испании. Правильные туристы, приезжая на Крит, арендуют автомобиль (за $$30-40 в сутки вы получите вполне приличную машину – маленькую, но шуструю) и самостоятельно катаются по острову. Остальные участвуют в групповых экскурсиях и развлечениях, что, конечно, познавательно, но не столь душевно. Свободный человек, не связанный групповым регламентом, может, например, приехать в Кносский дворец рано утром, к самому открытию и, пока мало посетителей и щадящее солнце, спокойно погулять по руинам. И экскурсовод, в принципе, даже не нужен, потому что запомнить все подробности жизни и быта Кносского дворца, о которых организованным туристам два часа подряд вещает гид, все равно невозможно. Обо всем этом написано в любом приличном путеводителе по Криту, а удовольствие скакать по Кноссу под палящим солнцем, в толпе, наступая на пятки друг другу, – сомнительное. Откопать древний дворец кносских царей, как известно, мечтал Генрих Шлиман. И даже получил от губернатора Крита разрешение на раскопки. Но владелец этого земельного участка никак не соглашался продавать свои плантации оливковых деревьев. Долго торговались. Наконец ушлому археологу удалось сбить цену. Но приехав на место и пересчитав число оливковых деревьев, Шлиман обнаружил, что их гораздо меньше, чем указано в договоре. И отказался от сделки. Из—за каких-то 1.600 олив человек, откопавший Трою, Микены и Тиринф, лишил себя славы «первооткрывателя» Кносского дворца. Но гиды почему-то предпочитают об этой истории не распространяться. Зато честно говорят о том, что Артур Эванс, начавший раскопки Кносса, занимался в основном не наукой, а кладоискательством, и археология Эванса сильно попахивает реконструкцией. Ни один другой дворец Крита не был так нещадно реконструирован, как Кносский. А посему не стоит рассчитывать на то, что вы найдете в Кносском дворце подлинное олицетворение древней минойской культуры – это только современная попытка путем реконструкции воссоздать мир одной из самых загадочных древних цивилизаций. На остров прокаженных Спиналонгу есть тоже два пути: с оравой шумных попутчиков на круизном катере из порта Элунды или из Плаки – на лодке в компании колоритных рыбаков. В первом случае вам, подчинившись опять же групповой программе, придется после осмотра Спиналонги три-четыре часа торчать на соседнем острове, купаясь, загорая под палящим солнцем на диком пляже, где нет ни одного приличного дерева, и дожидаясь положенного барбекю. Самостоятельный же круиз вполне может ограничиться только прогулкой по Спиналонге: рыбак вернется за вами в назначенный час. Спиналонга – красивое и горькое место, величественное и полное страданий. Кто—то сказал: настоящая Греция, где камень и боль. Превращенная в 1529 году венецианцами в неприступную крепость Спиналонга в годы турецкой оккупации на протяжении почти 50 лет оставалась убежищем христиан. Только в 1715 году туркам удалось захватить Спиналонгу. Здесь поселились богатые и знатные турецкие семьи. Но как—то ночью греки тихо подобрались к острову и «подкинули» туркам несколько больных проказой. Турки ушли со Спиналонги, а прокаженные остались. В начале XX века на острове был открыт лепрозорий. Жители Спиналонги любили друг друга, женились, у них рождались здоровые дети и покидали резервацию. Больница принимала несчастных полвека: из 600 человек выжили лишь 150. На Спиналонге уже давно никто не живет. Сохранился старинный бастион, крепостная стена, церковь, убогие жилища прокаженных и их заброшенное кладбище. Сейчас Спиналонгу ремонтируют. Реставрируют дома прокаженных, реконструируют улицы, больничный комплекс. Только зачем это острову-музею, где самые ценные экспонаты – страх, боль, смерть, тоска и страданиеѕ После Спиналонги непременно надо поехать в Айос-Николаос – поднять настроение. И тут опять же очевидным становятся преимущества свободного путешественника. Организованные группы завозят в Айос-Николаос на час-полтора, а по-хорошему надо бы провести здесь хотя бы три-четыре дня. Айос-Николаос – пожалуй, самый живописный прибрежный город Крита. Он же – самый модный курорт: довольно часто Айос-Николаос называют критским Сан-Тропе. Веселенькие домики с черепичными крышами, таверны, торговые лавки, небольшой уютный порт с дорогими белыми яхтами и рыбацкими баркасами – главное место курортной тусовки. Недалеко от порта – соленое озеро, оно соединяется с морем узким каналом и утопает в зелени. Здесь в мягком кресле с томиком «Одиссеи» и бутылочкой ледяной рецины можно не только неделю – вечность провести. «i» благодарит за организацию поездки на Крит Агентство воздушных сообщений «Ист Лайн» //туризм ---------------------- Что остается от шоколада после того, как его съели Ирина КУЛИК (N25 от 16.07.2002) В клубе Б-2 показали «Шоколадного Пушкина» Петра Мамонова. Вообще-то патриарх русского альтернативного рока Петр Мамонов именует своего «Шоколадного Пушкина» то литературным вечером, то спектаклем и играет его в театре им. Станиславского, где есть сцена и строгие ряды кресел. В Б-2 ничего такого нет. Но «Шоколадный Пушкин» – не больше спектакль, чем рок-концерт. Петр Николаевич Мамонов – уже давно не музыкант и не актер, а отдельный жанр. Название «Шоколадный Пушкин» давно интригует публику – тем более, что ни о каком Пушкине в представлении Мамонова нет, само собой разумеется, ни слова. Кто—то вспоминал об американском трип-хоповом исполнителе, придумавшем себе псевдоним «Шоколадный Элвис». Дескать, их «все» – это Элвис, а «наше все» – это Пушкин. А мне вспоминается одна песенка Тома Уэйтса – Chocolat Jesus. «Я не хожу по воскресеньям в церковь, не преклоняю колени для молитвы и не помню Библии, но я знаю, что Иисус любит меня – может, даже чуть больше, чем других. Каждое воскресенье я преклоняю колени в лавке сластей Зерельды Ли. Шоколадный Иисус – единственное, что может насытить мою душу», – бормочет Уэйтс под моросящий граммофонный блюз. Петр Мамонов давно съел своего шоколадного Пушкина – и проглотил язык. Мамоновские песни времен «Звуков Му» и «Мамонова и Алексея», мамоновские монологи из «Есть ли жизнь на Марсе» и из «Шоколадного Пушкина», его проза, фрагменты которой он несколько раз читал перед публикой – это бормотание проглоченного, утробного, нутряного языка, который никак не может окончательно выйти из уст говорящего и обрести внятное звучание. Каждое выступление Мамонова – это вновь и вновь разыгрываемые муки языка, который так и не может родиться. Гротескное существо с резиновым лицом и пластикой сломанной марионетки корчится на сцене, пытаясь выдавить из себя членораздельные звуки. Вот оно подпевает виртуозной итальянской арии, лихо подхватывая звонкие колоратурные коленца. Оно говорит, оно играет на гитаре – правда, иногда оно безуспешно пытается делать это при помощи скрипичного смычка, оно пишет – но на листе остаются лишь нечитаемые каракули. Оно облачается то в моцартовский красный камзол, то в пушкинский шлафрок, чтобы в конце концов нахлобучить на голову увешанную бубенцами шапку юродивого. Мамонов – виртуозный шоумен и исполняет свое шоу с невероятным драйвом. Публика смеется, публика хлопает и кричит, публика впадает в настоящий рок—н-ролльный экстаз. Но где—то на середине представления тебя накрывает жуткой, сосущей тоской. Мамонов пытается говорить о самых простых вещах – жалуется на одиночество, вспоминает о вожделенном катушечном магнитофоне за 220 рублей, который он так хотел купить в юности, рассказывает что—то о бродячей собаке на улице, которой, наверное, так же грустно, как и ему. Но его речь так и не может до конца стать понятными словами. Слова влипают в монотонный гул записанной на фонограмму ритм-секции, с треском рвутся в звуках терзаемой Мамоновым гитары. Слова необратимо теряют свой внятный облик. В одной из сцен «Шоколадного Пушкина» Мамонов будет долго и пафосно – как настоящий Пушкин – исписывать страницу за страницей, но затем, когда он попытается прочесть написанное, мы услышим странное послание на несуществующем языке. Нет, это не карикатурный акцент и не пародия на несуществующий славянский язык. Просто мамоновский герой никак не может вспомнить, как же именно звучат всем знакомые и понятные русские слова. Иногда в этом потоке недовоплотившейся речи возникают почти настоящие поэтические фразы: что—то о городских улицах, покрывающихся утром, как корочкой льда. Но и эти красивые строки так и останутся не столько речью, сколько ее случайным предчувствием. Утробная мамоновская речь уже давно не обращается к какому-то объективно существующему слушателю. Это язык, одичавший от одиночества. Слова мамоновского лирического героя звучат в абсолютной пустоте, жутком, потустороннем вакууме. Мамонов пытается заговорить, заболтать эту пустоту своим постоянным бормотанием – но пустота не отступает, она наваливается ватной стеной и глушит последние всплески членораздельной речи. «Все мои друзья, которые не бросили пить, умерли», – сетует мамоновский герой. Но кто сказал, что сам он пребывает в мире живых? Возможно, он уже давно существует в потустороннем мире. О юродстве Мамонова, о его деревенском отшельничестве, о его дюжине кошек, о его православии писали, кажется, уже все. Но мамоновский «Шоколадный Пушкин» – отнюдь не литературный арт-брют, не провидческий бред полубезумного гения. Все, что делает Мамонов, вписано в весьма достойную литературную традицию. В песнях «Звуков Му», в нынешних мамоновских поэтических one-man show продолжается то же исследование инобытия языка, которое некогда начали Гоголь и Достоевский, а затем сделали поворотным моментом русской литературы Крученых и обериуты. Мамоновские тексты, фиксирующие процесс разложения и распада языка, сродни пьесам и романам Беккета и романам Уильяма Берроуза. Но с каким совершенством, с каким перфекционизмом Мамонов воплощает на сцене это крушение слова и смыслаѕ Как потрясающе он владеет своим телом и голосом, с какой пунктуальностью высчитаны мизансцены, как мастерски поставлен звук и свет, как безупречно сшиты костюмыѕ «Юродивый» Мамонов создает зрелище, профессионализму которого могут позавидовать и отечественные театры, и пафосный российский шоу-бизнес. //культура


Полезная информация:
- работа за границей
недвижимость за границей
- лечение за границей
- эмиграция и иммиграция
- образование за границей
- отдых за границей
- визы и загранпаспорта
международные авиабилеты


  Реклама на сайте

Вскрытие Сейфов и Замков


Перепечатка материалов возможна только при установке гиперссылки на сайт www.inostranets.ru
© iностранец, info@inostranets.ru