Кредитная карта Альфа Банка, год без процентов!

Срочное оформление банковской карты в Беларуси, надёжно.

Срочное оформление банковской карты в Киргизии, надёжно, есть SWIFT-пополнение и никаких санкций.

Срочное оформление банковской карты в Казахстане, надёжно, есть VIP-оформление с авторизацией в Москве

Этическая озадаченность

» Образование » 21 ноября 2000

   «Инвалид» в переводе с латыни — «не представляющий ценности». В цивилизованном мире для обозначения инвалидов вместо таких ярлыков подбирают политкорректные термины. В английском поочередно сгинули несколько слов, означающих «ущербный»; наиболее корректным считается disabled (ограниченный в возможностях), но его пытается теснить неудобовразумительное physically challenged. Последнее буквально означает «физически озадаченный» — то есть решающий задачи, поставленные собственным организмом.

НЕ БОЛЬНЫЕ, А ДРУГИЕ

   Буйство политкорректности привело к появлению в языке «вертикально озадаченных» (маленького роста) и даже «озадаченных горизонтально» (догадайтесь сами). В русский официальный внедряется «человек, имеющий ограничения жизнедеятельности», но это тоже не выговоришь. Для нас, не клюнутых жареным петухом, проблемы политкорректности — вообще обратная сторона Луны. Мы сами по себе, а инвалиды сами по себе — на периферии общества и сознания. Изредка они попадаются на глаза, как неприятное напоминание о всеобщей бренности. Тогда мы отводим взор и шепчем детям, чтобы не показывали пальцем, потому что человеку обидно, — не догадываясь, что такой шепот еще обиднее. Мы вообще ведем себя при них, как этически озадаченные. То привычно брякнем: «дебил, калека, неполноценный, глухня, припадочный», то проявим такую свирепую заботу, что потом самим противно. Из желания помочь слепому хватаем его за рукав и тащим, хромого подсаживаем без спросу, неслышащему бешено орем вместо того, чтобы четче артикулировать.

   Российские инвалиды, понимая, что ждать чуткости от обремененного своими проблемами общества не приходится, решили сами донести до сограждан свои прописные истины. В этом году в Москве Региональная общественная организация инвалидов «Перспектива» выпустила несколько популярных брошюр, объясняющих, чего не стоит говорить при инвалиде и как ему не надо помогать. В этих рекомендациях нет никакой экзотики — лишь напоминание, что человеку с детским церебральным параличом неприятно слышать, что он «страдает ДЦП», глухому — что он «глух, как пень», а слепому — «слеп, как крот». Советы по оказанию помощи в целом сводятся к деликатному, но постоянному вниманию, к уважении личности человека, его самостоятельности, личного пространства. Частью этого пространства, кстати, является инвалидная коляска: ее нельзя покатить без спроса, как Ельцин охромевшего Клинтона на одном саммите. Но кого он вообще о чем-либо спрашивал?

   Инвалиды не хотят считаться недееспособными. Называться жертвами, калеками, страдальцами, дефективными. Чаще всего инвалидность — не болезнь, которую следует лечить, а образ жизни, который надо принять, хотя он может резко отличаться от общепринятого. Именно условия жизни в обществе (а не собственное здоровье, как мы привыкли думать) создают инвалидам препятствия. Хотя я не стала бы резко делить человечество на «мы» и «они», потому что грань эта размыта.

АГРЕССИВНАЯ СРЕДА

   Любая молодая мать знает, насколько недружествен большой город к любой коляске: как тяжело тащить ее по снегу, как много на дороге препятствий, как плохо в доме без пандусов и лифтов. Любому малышу известно, как тяжко восползать по ступенькам и забираться в транспорт; любой человек, сломав ногу, оказывается заперт в четырех стенах. В каждой семье есть старики, которым приходится так же нелегко, как инвалидам. Но старость далеко, дети вырастут, сломанная нога срастется, — и все идеи по благоустройству окружающей среды сами вылетают из головы. Кроме того, в стране нет денег.

   Но даже и в странах, где деньги имеются, пандусы, лифты для колясок, доступный транспорт, субтитры в телепередачах, отдельные купе и туалеты для инвалидов появились далеко не сразу и только под организованным давлением самих инвалидов, которым и сейчас еще есть за что бороться. Но главная борьба — внутренняя. Внутренний барьер преодолеть даже труднее, чем внешний. Надо научиться в неприветливом мире, перестать воспринимать себя как опекаемого и отыскать занятие по возможностям и вкусу. Это может быть невыносимо тяжело, но все надо делать самому, потому что другие просто не догадаются, что тебе нужно. К примеру, чтобы строить удобные для инвалидов дома, проекты должен оценивать квалифицированный эксперт, разбирающийся не только в архитектуре и строительстве, но и в потребностях инвалидов. В России таких экспертов минимум, а потребность в специалистах по доступной, или безбарьерной, среде будет только увеличиваться.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ

   Общественные организации инвалидов не устают повторять: инвалид может занимать активную жизненную позицию. Он должен знать свои права и уметь их отстаивать. Этому учит на своих семинарах «Перспектива». Недавно в Москве состоялся очередной семинар молодых инвалидов, куда съехались семьдесят человек из шести регионов России, причем многие на колясках (в гостинице все-таки сделали пандус). От мероприятия с названием «семинар инвалидов» подсознательно ожидаешь чего-то унылого, но попадаешь словно на заседание студсовета: симпатичные, со вкусом одетые молодые люди то дебатируют, то ржут до упаду, то озабоченно совещаются. На костыли под стулом, коляски или непривычную жестикуляцию перестаешь обращать внимание через пять минут. Часто звучат слова «обязанность», «пассивность» и «иждивенчество». Общество воспринимает инвалидов как нахлебников, которым оно должно постоянно давать деньги. Инвалиды добиваются от общества не денег, а условий, при которых смогут стать полноправными гражданами. Год от года в мире становится все больше нетрудоспособных и все меньше тех, кого неполиткорректно называют здоровыми. Со временем они уже не смогут справляться с обязанностью кормить все общество, если инвалиды не станут брать часть обязанностей на себя. Большинство инвалидов взять на себя пока ничего не может, ибо образование их сводится к спецшколе, мир ограничен стенами квартиры, а профессиональные навыки — неквалифицированным ручным трудом: скрепки, розетки, зажимы для штор. Значит, надо учиться.

ЕВРОПА НАМ ПОМОЖЕТ

   Занятия на семинарах прикладные. Всякий россиянин знает, как часто нам морочит голову разнообразное начальство. Инвалиду с ним приходится сталкиваться чаще и драматичнее, потому что его, как Довлатова, обидеть легко, а понять трудно. На занятиях учат азам общения, в том числе и пробивным навыкам: к кому идти, как доказывать, как научить этому товарища. Делиться британским опытом борьбы за права инвалидов в октябре приезжали англичане. Аллан Холдсворт — активист организации DAN (Direct Action Network), у которой большой опыт проведения акций протеста: инвалиды регулярно приковывают себя наручниками к автобусам, устраивают пикеты, занимают офисы транспортных компаний, добиваясь доступного транспорта. Под руководством г-на Холдсворта участники семинара 20 октября прошли колясочным маршем от гостиницы «Салют» до станции «Юго-Западная» и попытались там спуститься в метро, заодно предлагая окружающим тоже попробовать съехать по лестнице на коляске.

   Останавливаться на этом решительно настроенные россияне не собираются. Возможно, пикеты и наручники — это радикально. Но стоит представить себе, что ваш рост — девяносто сантиметров, до кнопки лифта не дотянуться, каждый поребрик — забор, каждая ступенька — выше колена, то есть вся жизнь ваша — непрерывное лазанье через заборы. Тогда, наверное, представления о радикализме несколько изменятся.

   Коллин Митчелл из Дербиширской Коалиции интегрированной жизни уже несколько десятилетий занимается вопросами адаптации инвалидов. Сейчас, по его словам, в Великобритании сделано достаточно, чтобы инвалиды жили нормальной жизнью. Им доступна большая часть общественных зданий, у них есть возможность получить высшее образование и специальные стипендии. Есть Открытый университет, в котором можно учиться заочно, — кстати, среди его студентов не только инвалиды, но и другие категории населения, не способные регулярно посещать занятия (например, работающие мамы). Британские инвалиды давно не ограничиваются ручным трудом. «Если им сейчас и надо с кем-то бороться, — говорит Митчелл, — то прежде всего с собой». А потому они создают группы взаимопомощи, ищут себе места на общем рынке занятости и подыскивают союзников из числа не-инвалидов (этот термин они предпочитают дискриминационным понятиям «нормальный» или «здоровый»). Не-инвалиды могут быть персональными помощниками (почти каждому инвалиду нужна помощь со стороны, а самоотверженные родные есть не у всех). Могут стать защитниками общественных интересов. Эти добровольно или за деньги ходят вместе с инвалидом по мучительным инстанциям, как мама с абитуриентом на экзамен.

   Особенно уязвимы люди с психическими проблемами, с задержкой развития, которых часто не принимают всерьез, — но уязвим ведь любой инвалид, и не только инвалид. Один из правозащитных проектов Дербиширского центра интегрированной жизни, Sefton Advocacy, предполагает, что к защитникам может обратиться всякий, кто чувствует себя неуверенно перед лицом бюрократа и нуждается в защите.

САМИ С УСАМИ

   Странно представлять себе россиян (в том числе и российских инвалидов) как людей, уныло ожидающих милостей от богатой заграницы. Финансирование, впрочем, действительно часто приходит оттуда — помогают многие, от Института «Открытое Общество» до Британского МИДа; но инициатива исходит снизу. Региональные общественные организации инвалидов удивляют своим напором. В новосибирском «Финисте» среди множества программ для инвалидов есть даже танцы на колясках. Московская «Перспектива» и самарское «Равенство» уже выпустили целую библиотеку полезной литературы для инвалидов, — в том числе методичку «Школьный проект»: как научить детей уважать не таких, как они сами (подробный перечень литературы можно запросить по телефону: (095)301 1810). В Ухте и Новгороде строят пандусы у подъездов, где живут колясочники. В Перми реконструируют детские площадки, чтобы детям-инвалидам тоже было где играть.

   В Нижнем Новгороде ассоциацией инвалидов «Инватур» созданы компьютерные курсы, на которые сразу же попросилось множество инвалидов. Антон Мариниченко из «Инватура» говорит с трудом и для непривычного уха непонятно, но, поскольку он ориентируется в проблеме лучше всех, соратники единодушно уступают ему слово. Ольга Догадова, милая девушка в инвалидной коляске, переводит. «На наших курсах можно выучиться на web-дизайнера, делопроизводителя и пользователя ПК, — рассказывает Антон. — 60-70% выпускников сейчас работают, один даже на американскую фирму. В конечном итоге все зависит от твоего упорства. Компьютер — самое перспективное дело для инвалида. Пока у тебя шевелится хоть один палец, чтобы нажимать клавиши, ты можешь быть материально независим».

   Те же нижегородцы привлекли к созданию курсов местный технический университет, центр занятости, медиков, чиновников, частных предпринимателей, политиков, иностранцев... Сейчас пытаются сотрудничать с немцами и вынашивают проект учебно-научно-производственного комлекса для инвалидов. Думаю, понадобится им генсек ООН — и его достанут. К слову об ООН. Семь лет назад эта организация приняла Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов, и с тех пор первая декада декабря стала отмечаться в мире как Декада инвалидов, а 3 декабря — как их день. К этому дню английская DAA (Disability Awareness in Action) собирает сведения об ущемлении прав инвалидов по всему миру, чтобы предоставить их в ООН. Отечественные организации участвуют в сборе сведений и планируют на 7-8 декабря новую акцию в поддержку доступного транспорта, доступных общественных зданий, учета требований инвалидов в новых архитектурных проектах.

ЗАЧЕМ Я ВООБЩЕ ОБ ЭТОМ ПИШУ

   После первого класса мою одноклассницу Галю перевели во вспомогательную школу. Потом она вернулась в нашу, но двумя классами ниже. Над Галей смеялись: такая здоровенная — с малышами. Много позже мне попались записки женщины, чья дочь с задержкой в развитии так же вернулась в обычную школу, как наша Галя. Мать писала об этом как о счастье, о победе, совместно одержанной ребенком, родителями и педагогами, писала со слепой, наивной, огромной радостью, — такой, что мне до сих пор стыдно. Вряд ли стоит напоминать, что от инвалидности, равно как от сумы и тюрьмы, зарекаться нельзя. Люди вообще так устроены, что сторонятся любого напоминания о том, что они не слишком вечны и не слишком прочны. Но сознавать это все равно надо — просто для того, чтобы оставаться человеком.

   Когда этот материал был готов, я услышала от знакомой: «У моей подруги ребенок с умственными проблемами, он учится в спецшколе. Где и чему еще его учить, куда податься, как развивать ребенка и, главное, что с ним будет после школы, — никто не знает». Если даже в Москве, не самом отсталом городе страны, человек не знает, куда податься с ребенком-инвалидом, значит, надо сообща что-то менять в таком общественном устройстве. И хорошо бы нам справиться со своей этической озадаченостью без судьбоносного участия жареного петуха.

Ирина ЛУКЬЯНОВА

Предыдущая статья:
Следующая статья:
К содержанию номера

Информация оказалась для вас полезной? Поделитесь этой заметкой с друзьями:

» Обратно к новостям »