#24, 27 июня 2000 года. Содержание предыдущего номера...

NOT PARSED YET

Американцы в России Валерия МОЗГАНОВА (N24 от 27.06.2000) Утро. У дверей старого здания американского посольства на Новинском привычная очередь. Гордо прохожу мимо - сегодня я по другую сторону баррикад. Сегодня посольство США впервые открывает для российской прессы вход в святая святых - визовый отдел. Три привилегии Беседовал Никита АЛЕКСЕЕВ (N24 от 27.06.2000) Что напишут в исчерпывающих энциклопедиях конца XXI века про Константина Борового? Строчки: "Один из первых российских предпринимателей эпохи упадка советской империи. Политический деятель либеральной ориентации, которая в путинской России не получила развития. Член парламента, писатель 1 ----------------- Американцы в России Валерия МОЗГАНОВА (N24 от 27.06.2000) Утро. У дверей старого здания американского посольства на Новинском привычная очередь. Гордо прохожу мимо - сегодня я по другую сторону баррикад. Сегодня посольство США впервые открывает для российской прессы вход в святая святых - визовый отдел. Смысл мероприятия ясен с самого начала: ни одно иностранное диппредставительство за последнее время не выслушало столько нареканий в свой адрес, как американское. Так что Лора Клориче - генеральный консул посольства США - решилась на эксперимент в расчете на то, что российские журналисты, изнутри увидевшие процедуру оформления виз, наконец-то перестанут писать триллеры о ней и ее ведомстве. Мы внутри. Преодолеваем пару лестничных пролетов, проходим через отдел иммиграционных виз (духота, истошный детский плач, массовое скопление народа). Сразу за поворотом - безлюдье и тишина. Это отдел, где свои отношения с посольством выясняют жители США. Парочка заезжих американцев мирно беседует с чиновником. Удачи им. Еще несколько минут блужданий по посольским лабиринтам - и мы в отделе, с которого фактически все начинается и которым заканчивается. Здесь данные обо всех визовых просителях заносятся в компьютер, здесь в загранпаспорта наклеиваются бланки виз. Здесь неинтересно - офис он и есть офис. Его американскую принадлежность выдает разве что прикрепленный к компьютеру листок с надписью "WANTED... by FBI". Впрочем, любопытно потрогать листы, на которых ровным рядком нашлепаны еще чистые визы, - бери не хочу. А вот и экспресс-окно, где пытают визового счастья те, кому по правилам собеседование проходить не обязательно. Милая девушка принимает документы у какого-то парня. Точнее, не принимает. Парень пробыл в Штатах много времени по мультивизе и по идее имеет право воспользоваться экспресс-окном, да вот беда - на сей раз он хочет ехать с женой. Ах вы с женой? Тогда вам в "окошко Ь 5" - получать талончик на интервью. Парень явно расстроен: на интервью сейчас записывают аж на 10 июля, и уже приготовлены ящики с табличками "12 июля" для претендентов на гостевые визы и "19 июля" - на рабочие. А у милой девушки уже новые собеседники - интеллигентного вида старичок со своею старушкой. Хотят к дочке в Америку. Но снова незадача: жена академика до этого уже почти год жила в Штатах, вернулась в Россию дней на 20, а теперь вот едет опять. Нет, ваш случай не для экспресс-окна - идите на собеседование. Или так: старушка идет на интервью, а со старичком мы продолжим разговор. Старушка лепечет, что не хочет оставлять мужа и вообще боится лететь одна. Но вы же раньше летали? Речитатив девушки прерывают рыдания в голос. Ничего страшного, вам же не отказывают в визе. Вы хотите в Америку - вы туда поедете. Но с разрешения консула. Утешая друг друга, старички понуро бредут к "окошку Ь 5". За 20 минут моего пребывания никто так и не смог "удовлетворить требованиям экспресс-окна". Возможно, следующим повезет больше. Но сданные документы еще ничего не значат: как только консулы закончат прием обычных посетителей, они приступят к обработке "экспресс-оконных". И из 100 человек 10 все-таки пригласят на интервью. Наконец, доходим до зала, где проводятся интервью. Первое ощущение (недолгое, но до сих пор постыдное) - полного превосходства над теми, кто по другую сторону окошек. На столах, на полу полно бумаг - все, что нужно для работы консулов. Оглядевшись, наконец-то нахожу ответ на давно мучивший вопрос: делятся ли посольства друг с другом информацией? К стенке прикреплен список фирм, которые "... no longer accepted by the German Ambassy" ("больше не принимаются посольством Германии"). Из тех, что запомнила, - Albi Tour, Delta Travel, Sonata Tour, Zurbagan, Robinson, Wesko, а всего штук 30. Почему "больше не принимаются" - никто не говорит, считают, что и так все ясно. Им, возможно, и ясно, мне - нет, но я буду иметь ввиду. В зале немного просителей - ровно столько, чтобы всем хватило сидячих мест (раньше яблоку негде было упасть, теперь же приносит плоды система предварительной записи на интервью). Кто-то из посетителей приодет, кто-то - нарочито небрежен в одежде. Но на всех лицах следы легкой паники. "Будьте словоохотливее, говорите с консулом как можно больше", - стандартный совет представителей американского посольства. Куда ж больше! Мои хмурые соотечественники словоохотливы до неприличия. Вот какая-то дама объясняет, почему в прошлый раз, получив однократную визу на 6 месяцев, проторчала в Штатах полтора года и почему теперь ей опять надо туда на год. Консул слушает, задает вопросы и в результате... Он ей ее выдал! Ловлю себя на второй постыдной мысли: я бы на его месте не дала. Ведь есть же статья иммиграционного закона, которая каждого рвущегося в Штаты иностранца обязывает считать возможным иммигрантом. И статья эта у моей соотечественницы на лбу написана. Может, причина благодушия консула - мое присутствие? Но нет. В соседнем окошке другой сотрудник посольства в пять минут превращает молодца с хитрой улыбкой потенциального нелегала в "отказника". Да как ловко: всего-то и делов, что поинтересоваться, как же с такого высокооплачиваемого места человека отпустили на 4 месяца и выяснить план его пребывания в Штатах. Молодец уходит, даже не пытаясь возражать. 20 минут в зале интервью - 15 просителей. Из них один получает отказ, один - полуотказ (придите через неделю, мы разберемся с вашим делом), остальные - визы. Возникает ощущение, что консулы принимают решение уже в первые минуты разговора. И к знанию заявителями английского, вопреки расхожему мнению, относятся радостно - с удовольствием переходят с явно трудного русского на родной. Госпожа Клориче охотно рассказывает о работе посольства, делится информацией (правда, только официальной). Некоторая представляет интерес. Например, за неделю визовый отдел рассматривает в среднем дела 2.000 аппликантов. Из них примерно 1.600 получают визы, около 720 - без интервью. А вот и данные о визовых отказах за последние годы. Если им верить, получается, что все разговоры о существенном ужесточении правил выдачи виз - только разговоры. В 95-м году визовые отказы составляли 28,1%, в 96-м - 20,5%. 97-й был "супергодом" - отказали всего 17,5%. Дальше по нарастающей: 98-й - 20,1%, 99-й - 30%. За 8 месяцев 2000 года - всего 27,9%, так ведь еще не вечер. На мой вопрос, отчего же так разнятся данные посольства и данные, появляющиеся в российской прессе, Лора Клориче возмущенно качает головой: русские пользуются непроверенными данными. А кто не доверяет посольству, может обратиться в вышестоящие инстанции - госдепартамент или Конгресс США. В следующий раз я так и сделаю. Потому что точно знаю: мое нынешнее умиротворенное состояние быстро исчезнет. Буквально после первого же звонка очередного "отказника", не понятого и не принятого американцами. /Технология отъезда/ ----------------- Три привилегии Беседовал Никита АЛЕКСЕЕВ (N24 от 27.06.2000) Что напишут в исчерпывающих энциклопедиях конца XXI века про Константина Борового? Строчки: "Один из первых российских предпринимателей эпохи упадка советской империи. Политический деятель либеральной ориентации, которая в путинской России не получила развития. Член парламента, писатель и издатель". Скучная история? Нет. Константин Боровой теперь издает ежемесячный журнал "Америка Illustrated". НЕПРОПАГАНДА НЕРОССИЙСКОГО ОБРАЗА ЖИЗНИ - Константин Натанович, люди старшего и среднего поколения прекрасно помнят журнал "Америка", издававшийся в 50-80-е годы на основе межгосударственного обмена. В ответ на "Америку" мы в Америку слали журнал Soviet Life. Большим успехом он там не пользовался, я это знаю хорошо: в 70-е мой отец работал в Вашингтоне представителем "Советской жизни". Чтобы избавиться от тиража, ему приходилось покупать у американских изданий адреса их подписчиков и слать совершенно того не ожидавшим жителям Айдахо или Вайоминга журналы про советское счастье. При помощи Direct Mail: находишь у себя в почтовом ящике газетку вроде "Экстра М", предложение похудеть, а заодно - глянцевое издание про преимущество плановой экономики и очередные достижения Большого театра. У нас "Америка" была недоступна большинству советских жителей, за ней охотились. Еще бы - этот, разумеется, пропагандный журнал был форточкой в другую вселенную. Сквозь нее можно было узнать, на каких машинах ездят американцы, чем торгуют в американских магазинах, что нового происходит в искусстве и литературе, посмотреть - хотя бы - на американских джазистов и рокеров. Увидеть американский пейзаж и сказать себе: Грэнд Кэньон хорош, конечно, но и Большой Крымский каньон тоже ничего. Благодаря "Америке" в США можно было влюбиться или сказать: "Американцы на нас скоро атомные бомбы сбросят". Сейчас телевидение у нас переполнено американским кино, не составляет труда купить американскую газету. Есть пока неконтролируемый Интернет. Наконец, многие россияне побывали в США. Признаюсь, я не очень понимаю смысл возобновления "Америки". Это ведь comeback: вы даже используете логотип того журнала. - Журнал "Америка" начался в 56-м и закончился в 94-м. Это очень знаковые даты. Сейчас мы об Америке, безусловно, знаем много. Но в связи с антиамериканскими настроениями, в связи с пропагандистской кампанией, начавшейся уже при Примакове, оказывается, что мы знаем недостаточно. И можем остаться пленниками предубеждений. То, что у нас есть, это не систематизированное знание, а какие-то привычные мнения или исковерканные слухи. Для того, чтобы знать больше и по-настоящему, мы и издаем этот журнал. Вы наверняка знаете, что многие крупные журналы издавали номера, посвященные США. Это были импульсные удары. Мы хотим это делать методично. Каждый месяц. И поскольку журнал посвящен Соединенным Штатам, возникает возможность ссылаться на себя же. Продолжать какие-то темы, рожденные в России и подлежащие обсуждению через Америку. - Это журнал, пропагандирующий Америку? - Я не думаю, что это пропаганда. У предыдущего журнала, безусловно, такая задача была. Мы - обязаны быть коммерческими. Если мы начнем что-то навязывать, нас не будут покупать. Мы не собираемся проводить антиамериканскую пропаганду, не собираемся агитировать за Америку. Мы делаем интересный журнал в рамках выбранной нами тематики: Америка, взаимоотношения России и Америки, Россия в аспекте Америки. - Но есть еще Европа... - Более того! Когда пошла информация о том, что мы будем делать журнал "Америка", ко мне пришел очень милый дипломат из посольства Великобритании и спросил, почему мы не хотим делать журнал "Англия" - помните, был такой? Почему бы не сделать это тоже коммерческим изданием? Знаете, я думаю, что американцам нравится моя неполная индифферентность по отношению к Соединенным Штатам. Я не скрываю, что люблю Америку. Многое из того, что я делаю, связано с моими положительными ощущениями по отношению к Америке. Я эту свою любовь не скрываю. В Государственной думе дело доходило до конфликтов, почти до драк с моими оппонентами. Моими и Соединенных Штатов. - Как финансируется журнал? - Это чисто коммерческий проект. Сейчас издательский дом "Америка Illustrated" истратил на него около девяноста тысяч долларов. И истратит еще приблизительно столько же, пока сумма не начнет уменьшаться. Двадцать тысяч нам принесла реклама. Обычные номера будут в два раза толще пилотного, это увеличит приток рекламы. А для самоокупаемости нам надо тридцать две - тридцать пять тысяч долларов за рекламу. - Кому предназначен этот журнал? Тем, кто ностальгирует о той "Америке" со всеми из этого вытекающими последствиями? Молодежи? Среднему классу? - Мы делаем универсальный журнал, ориентированный прежде всего на средний класс - и на молодежь. Вы сами знаете, как происходит медиа-планирование: средний класс - это процентов сорок, молодежь держит от пятнадцати до двадцати с чем-то процентов потенциальной аудитории для такого издания. Плюс - процентов пятнадцать предпринимателей. Так мало - потому что у нас их до сих пор мало. Остальное предсказать трудно. Мы собираемся делать ненавязчивый журнал. Что нужно домохозяйке? Знать, как защищаются права домохозяйки. Что нужно знать бизнесмену? Как строится бизнес в Америке. Чем интересуются молодые? Они хотят понять, что такое образование в Америке. Вопросов много - как найти работу? как получить грант? как не ошибиться с визой? - То есть первая задача - просветительская? - Да, прикладная просветительская задача. Но в журнале будут и материалы об искусстве и литературе, о путешествиях, о еде, о моде. Все, что заставит человека, прочитав один номер, искать другой. Собственно, в вашей газете вы занимаетесь тем же самым. Мы просто будем это делать в более иллюстрированной форме. Меньше текста, больше картинок. Для нас важно, чтобы человек не только узнал о чем-то, но и почувствовал это глазами, а также виртуальным обонянием и виртуальным осязанием. ШКОНКА СНИЗУ У ОКНА - Признаюсь, за вашей карьерой я со стороны слежу давно. Это очень интересно. Вы были одним из первых, кто еще в СССР, на заре "кооператорства", рискнул заняться серьезным бизнесом. И у вас это получилось. Потом вы стали политиком - тоже серьезно, не без риска. Вы были избраны в парламент. Оказались "фронтлайнером" нашей думы. Теперь - издательское дело. Наблюдая вас, я вижу: вы человек очень артистичный. Бизнесмен, политик, издатель - это не роли на театре? - Я эпикуреец. Даже, думаю, гедонист. Я стараюсь получать удовольствие от того, что делаю. Мне это интересно. Вообще-то вы пропустили многое. Я ведь еще и частушки пел, и пьесы сочиняю. Я тут говорил с Васей Григорьевым, наверное, одну из будущих передач "Куклы" поставят по моему сценарию. Но параллельно идет бизнес. Я сейчас готовлю большой проект по e-commerce, по торговле в Интернете. Я его вынашивал давно, но когда оказалось, что объем инвестиций превысит сто миллионов долларов, стало ясно - надо писать формальный проект на очень высоком уровне, работать над весьма серьезным бизнес-планированием. Это инвестиции очень большого объема, поэтому нельзя работать с каким-нибудь жуликом здесь, который единоразово вложится, а потом - неизвестно что. Нужен настоящий инвестор. Так что группа, которую я сейчас возглавляю, вместе с Price-Waterhouse решила писать большой и дорогой бизнес-план. Второй старт этого проекта, с на самом деле большими деньгами, будет с сентября. А сейчас у меня пауза. Я этого не скрываю. Но журнал для меня - это очень большие расходы. Доходы у меня - от бизнеса. Пока у меня время есть, я работаю с журналом. Потом, возможно, я использую журнал для бизнеса - помещу там страничку, посвященную e-commerce. - Ваш офис находится в замечательном месте. Из окна вид прямо на вход в Бутырку, ставший знакомым сотням миллионов телезрителям благодаря истории с Владимиром Гусинским. - Знаете, я выбрал деятельность главного редактора, занялся СМИ потому, что это дает три важные привилегии. По сравнению с бизнесменами и политиками у людей из СМИ, как показали недавние события, они есть. Первая привилегия - нижняя "шконка". Вторая - то, что она у окна. Третья - что в камере "интеллигентные люди": фальшивомонетчик и мошенник. И мне это очень нравится. РЖАВАЯ УПРУГАЯ ПРУЖИНА - Какие прогнозы - когда на "шконку"? - Все плохо. Я еще в январе дал интервью "Эхо Москвы" и сказал, что это необратимый процесс. Мы прошли точку возврата. Теперь возвращаться можно только через революцию. Просто так эта власть ничего не отпустит. Они будут методично делать из страны тюрьму. У них мозги такие. Они по миллиметру сжимают пружину и думают, что приближаются к победе. Победа для них - когда они эту пружину полностью сожмут. Но они накапливают в этой пружине колоссальную энергию. Она обязательно даст революционный результат. Ни один даже самый мускулистый атлет не может долго держать эту сжатую пружину. По аналогии с СССР: финансовый, экономический, интеллектуальный ресурсы для поддержания этой страны в сжатом состоянии - это десять процентов от всех имеющихся средств. В Советском Союзе было именно так. И сейчас меньше не получится. Это армия, МВД, КГБ, другие службы, "бесплатные" стукачи - но и они требуют расходов. Десять процентов! Это очень много для страны, пытающейся развиваться. Это много даже для Соединенных Штатов. Если они сейчас, находясь в благополучном положении, бухнут десять процентов на полицейскую систему - они просто погибнут. Это не просто нерентабельно, это катастрофа. Вопрос один - когда пружина шарахнет. Я считаю, что у нас есть год-полтора. Эйфория, связанная с войной в Чечне, проходит. Виртуальные победы русского оружия становятся все более неубедительными. Улетучивается угар "патриотизма". Гниющие, воняющие трупы - уже не "картинки с войны". Трупный запах дошел до Москвы. Психологические мотивации россиян иногда очень странные, выброс может произойти в любой момент. Только в какую сторону? - Что вы думаете о настойчивой лжи, которой предавался наш президент по поводу того, что он ничего не знает, что никак не может связаться с генеральным прокурором? Как показывают статистические опросы, подавляющее большинство россиян его словам не поверило. По разным причинам, вероятно: одни не поверили, так как такому верить никак нельзя, другие - потому, что если царь-батюшка очевидно врет, значит у него на это есть свои, простым людям недоступные причины. - То есть все понимают, что он обманывает. Это еще один миллиметр сжатия пружины. "Смотрите - мы можем". Эту операцию планировали аналитики, неплохие профессионалы из путинской команды. Они понимали, что Гусинского придется выпустить. Они понимали, что возмущение общественного мнения будет и шли на это. Им нужно было показать всему миру, что они ЭТО могут. Потом они сделали шажок назад, выпустили "Гуся". Но достигли того, к чему стремились: напугать каждого, испугать общество, сместить эту пружину еще на два миллиметра. СПЕЦОПЕРАЦИЯ "РОССИЯ" - Я имел в виду, что Путин все же потерял доверие... - Почему? Население его понимает лучше, чем вы. Он - тюремщик, настоящий вертухай. Начальник охранки, ставший президентом. Вертухай. Знаете, что это такое? Вот-вот. И он показывает всем: делаю что хочу. Сегодня отпустил, а мог не отпустить. Следующего - скажем, Березовского - через несколько месяцев по делу "Аэрофлота" посажу как следует. Он ставит эксперимент, ждет нашей реакции. Это действительно так. Теперь сидит группа аналитиков, получившая задание позавчера. Ей дан месяц на то, чтобы исследовать реакцию российского общества и заграницы, определить социологические параметры, дать рекомендации о том, как люди реагируют, и о том, что они собираются делать. Через месяц эта аналитическая группа подаст на стол Путину свои предложения. Они будут освоены в течение двух-трех месяцев, а потом случится следующая операция. Понимаете, у нас уже нет внешней политики. Есть спецоперация "Внешняя политика". У нас больше нет общения президента с народом - есть спецоперация "Общение президента с народом". История с "Медиа-Мост" и с Гусинским это просто одна из спецопераций. К этому надо относиться очень просто. Эти люди сжимают пружину. Перед ГКЧП - помните - много говорилось о "закручивании гаек". Называйте это как угодно. И они это будут делать, пока пружина не лопнет, пока им самим ей руки не покалечит. Но и вокруг пострадавших будет много. ЭТОТ, КАК ЕГО... - Вы не собираетесь вернуться в политику? - Я из политики не уходил. Уйти из нее невозможно. - Я имею в виду возвращение в думу, на роль действующего публичного политика. - Знаете, это энергетически очень расходная деятельность. Раз или два в неделю - это работа в округе. И это действительно работа. Работа с губернатором, с прочими представителями местной власти. - От широкой публики этот пласт скрыт. Мы видим по телевизору цирк на Охотном ряду. - Конечно. На самом деле это еще и огромная работа с деньгами. Чтобы чего-то добиться в округе, мне необходимы фонды. Приходится заниматься fund-raising, собирать деньги, чтобы отдать их нуждающимся, чтобы осуществить какие-то проекты. Единолично это сделать невозможно, если ты на самом деле хочешь чего-то достичь. Необходимы штатные работники, человек двадцать, которым надо платить. На них мне выделялось четыреста долларов. Можно платить человеку двадцать долларов за серьезную работу? Значит, и на это нужны деньги. Потом - заседания в думе. Заниматься бизнесом или не заниматься? Да просто некогда! Два раза в неделю надо идти на заседание, надо отметиться. Не придешь - орут. "Почему депутат Боровой отсутствует?" Да и просто морально нехорошо не посещать этот цирк, коли уж тебе люди доверили туда ходить. Потом - политические консультативные советы, общение с правительством, с администрацией президента, с общественными организациями. В результате - время занято полностью. Если ты честный политик - у нас на политике заработать нельзя. Невозможно заработать деньги на войне с Чечней. Можно заработать на поддержке чеченской войны. Но я-то с другой стороны, я считаю, что войну необходимо кончать. Можно заработать денег на антиамериканизме, поддерживать Милошевича, посылку в Югославию добровольцев. Дима этот, как его зовут-то, председатель комитета по международной политике... - Рогозин? - Вот-вот. Он на этом "поднялся". На сербах, на соотечественниках в Балтии, на это давали деньги. - Насколько искренни люди вроде этого Димы? - Конечно, совершенно искренние. Это их позиция. И она, кроме всего, приносит хорошие деньги: сразу же находятся спецслужбы, находится МИД. Они рекомендуют давать деньги. Соответственно находятся те, у кого эти деньги есть. На "пророссийской" деятельности можно очень хорошо заработать. А в Америке это совершенно невозможно. На "проамериканской" деятельности ты гроша не получишь. Это запрещено законом. Шандыбин мне орет - "тебе американцы платят!" Да они уже сто раз это проверили - не рентабельно. Вспомните скандал CIA-Contras. Всех разоблачили, всех, кого надо, посадили. Все погорели. Таких примеров тысяча. Американцы все делают по закону, дюйм вправо, дюйм влево - хана. Я вернусь к своей парламентской деятельности. Честно заработать на этом нельзя, это очень расходное дело. За восемь лет своей политической деятельности я истратил огромные деньги - свои и чужие. Теперь мне надо зарабатывать для того, чтобы существовать. ДЕМОКРАТИЯ - ЭТО ТУМАН - Я никогда не был депутатом и, надеюсь, никогда им не окажусь. Знаю думу по телевизору, по газетам, по рассказам. У меня сложилось впечатление, что люди, заседающие на Охотном ряду, в большинстве своем совершенно не озабочены принятием каких-то законов или работой в округах. Главное для них - "мир посмотреть и себя показать". - Не совсем. Девяносто пять процентов депутатов это масса. Масса, вялая и бессмысленная. И очень тяжелая. Из всего состава думы человек двадцать, не больше, постоянно выступают и что-то делают по разным причинам. Их видно, их помнят. Остальное - просто ужасно. - Это неизбежно в парламенте? Я имею в виду наличие немногочисленных клоунов и большинства серости? - Конечно. Демократия - это туман, в котором надо уметь ориентироваться. Это конкуренция. В этом отличие демократического парламента от парламента тоталитарного государства, где все ясно. Демократическое государство - это рынок, то есть коммерческие интересы. - Я вернусь к коммерции. Когда-то, в конце 80-х, вы создали корпорацию РИНАКО. Это была одна из первых серьезных финансовых структур в разваливающемся СССР. Кроме того, она первая решила создать корпоративную коллекцию современного искусства. Работала над ней Оля Свиблова, и вышла она очень представительной. В 1991 ее с успехом показали в Париже, в выставочных залах Caisse de Depots, одном из престижнейших в те времена мест французской столицы. Какова ее судьба? Больше эту коллекцию - надо сказать, очень убедительную - никто не видел. И какова судьба РИНАКО? - Про судьбу коллекции я не знаю ничего. Из РИНАКО я ушел в 93-м году, предварительно очень сильно подняв акции компании. Насколько я знаю, РИНАКО сейчас не разорилась и существует, хотя нельзя сказать, что очень успешно. С Олей мы дружим. Я хожу на все ее выставки и прочие затеи, кроме этого, мы делаем какие-то небольшие совместные проекты. Что касается выставки в Париже - это была хорошая идея вырваться с этой коллекцией на международную арену. Это был, я считаю, удачный эксперимент. Как-никак, это была одна из первых серьезных выставок современных российских художников на Западе. Как все первое, казалось, что это невозможно. Однако, все получилось. И знаете - корпоративная коллекция РИНАКО даже принесла какую-то прибыль, пускай символическую. ЛАМПОЧКА - Я до сих пор не убедился, что вы серьезный политик, финансист, издатель - на манер того, что таковым считается сейчас. Впрочем, в финансах, политике и издательском бизнесе я смыслю мало. Но у вас есть очень симпатичная для меня черта - артистизм и готовность к провокации. Частушки ваши мне не нравятся - зато нравится, как вы самим своим существованием эпатируете идиотов и подонков. Скажите, почему вы часто говорите о своей принадлежности к православной церкви? Этим вы вызываете ненависть у тех "настоящих русских православных", для которых крещеный еврей куда хуже еврея еврейского - с тем для них, как им кажется, все понятно. А часть еврейских евреев на вас вешает собак за то, что вы ушли на другую сторону. - В детстве, когда мне было... - когда я еще не был, бабушка меня окрестила. Так решили родители - еврей-отец и русская мама. Наверно, я мог бы поменять их решение, но оно меня вполне устраивает. Ну, стал бы я евреем? И что? Иногда мне кажется, что вокруг меня одни евреи, что все мои друзья - исключительно евреи. Когда я начинаю их внимательно рассматривать, оказывается, что я совершенно не прав. Там и евреи, и русские, и все. Все, кто угодно. Умные люди. Кого интересует, кто ты по крови и по религии? Я хорошо знаю каноны православия, неплохо знаком с иудаизмом. Лет пятнадцать назад я очень увлекался буддизмом. Но мне не кажется, что кому-то должно быть важным, как человек себе крестит лоб, в какую церковь и молельню ходит. Что касается крови - я не расист. Среди тех людей, которых я считаю своими знакомыми, нет расистов. Но ни у кого бы не было этих вопросов, если бы я был Константин Николаевич. - Те, кому интересно, докопались бы. - В свое время, когда я был подростком, отец мне сказал - "Я хочу, чтобы ты поменял имя, чтобы у тебя было "нормальное" отчество, чтобы у тебя жизнь была легче". Я ему ответил - "Как я могу менять имя для того, чтобы кому-то понравиться? Ты сошел с ума, папа?" Мне очень нравится провокативность моего имени. Константин - куда уж более по-православному? И Натанович. Для нормальных людей это ничего не значит либо оказывается поводом для здравых размышлений и хороших шуток. Для дегенератов, о которых вы упомянули, у которых нюх, которые докапываются, - так они не становятся моими знакомыми. Они уходят из моего круга. Мое имя-отчество - это такая лампочка, которая горит у меня на голове. Те, кто мне не нужен, ко мне не приближаются. И я сердечно рад: у меня нет необходимости с ними общаться, что-то объяснять, драться с ними. /Разговоры/